Звук шагов, смешавшийся с бубнежом телевизора, раздался по ту сторону двери. Не закончив просьбу, я рухнула на подушку и рьяно зажмурилась.

Зачем претворилась спящей, не знаю. Здравомыслие вообще в последнее время меня жаловать наотрез отказывалось. Вот уже и к вымышленным богам с челобитной пошла. Что тут еще скажешь? Клиника она и есть клиника.

Дверь приоткрылась, и голоса в гостиной стали чуть громче. Я даже дышать перестала и постаралась расслабить мышцы лица, чтобы не быть похожей на сморщенную редиску.

Если кошачья магия уже принялась за работу, и ко мне нагрянул сам Ян, то уж лучше бы мне спящую красавицу скосплеить*. Но, судя по прилипшим к бедрам ладоням и вытянутым в струнку ногам, сходство с оловянным солдатиком было куда значительнее.

* Косплеить — имитировать, изображать, повторять. Переодеваться в костюмы персонажей

Дверь уже с негромким стуком прикрылась, а я все еще лежала и прислушивалась: здесь ли полуночный гость? Но в оглушающей тишине, свалившейся на меня одночасье, я лишь звон в ушах различала, да стук собственного сердца, что трепетало, как заячий хвост.

Кажется, я едва-едва набралась храбрости, чтобы открыть наконец глаза, как грудь пронзила тупая боль. Она враз выбила воздух из легких.

Дыхание перехватило. Что-то тяжелое навалилось: не то потолок рухнул, не то сама темнота обрела плотность. И когда я застонала, из последних сил пытаясь выдать хотя бы одну связную мольбу о помощи, два фиолетовых кошачьих глаза сверкнули прямо перед носом.

— Рррня? — раздалось вопросительное.

Толчок, и я, охнув от боли, обрела наконец возможность свободно дышать.

Вмиг сгруппировавшись, будто пружина под напором, я перекатилась на бок и поднялась на коленках.

Толстобокая полосатая кошка, словно дождавшись, когда я наконец рассмотрю ее от ушей до змееобразного хвоста с львиной кисточкой на конце, спрыгнула с дивана и, упершись обеими лапками в дверь, выскочила из спальни.

Аккуратно отогнув уголок одеяла, я едва коснулась ногами пола, как вовремя одумавшись, рывком подтянула коленки к груди.

— Ребя-ят! — прокричала, вытянув шею. — У меня тут проблема нарисовалась.

Тишина. Я прислушалась, но привычного легкого гула голосов и в помине не было. Словно там, за стеной, все в одночасье исчезли.

— Ребят, — нарочито бойко вскочила я с дивана, — это не смешно. Если у меня сейчас от страха остановится сердце…

Еще разок прислушавшись, я толкнула дверь и обомлела. Полутемной и уже привычной Брановской гостиной за ней не было. Вообще ничего не было.

Полупрозрачные стены, сотканные будто бы из дыма и мыльных пузырей, в которых отражалась не то я сама, не то транслировались какие-то картинки и фото незнакомых мне людей, тянулись далеко за горизонт, образуя коридор. Прозрачный пол и потолок, судя по волнам вибраций, что появлялись ниоткуда каждые несколько секунд, были сложены ни из стекла и ни из пластика. Быть может, вода? Или… желе?

— Ррня! — чуть поодаль мяукнула та самая кошка, привлекая мое внимание.

Глядя, как животинка со странным хвостом припустила дальше по коридору, забавно шевеля пушистыми бедрышками, будто кокетливая дама, я сделала робкий шажок, крепко-накрепко держась за дверной косяк. На всякий случай.

Но, несмотря на эфемерность пола, он оказался довольно прочным.

— Алиса тоже за кроликом пошла, — пробубнила я, перетянув вторую ногу вслед за первой и разжав пальцы. — И что из этого вышло?

Ответом мне послужил громкий хлопок дверью. Я в испуге бросилась назад, но единственный путь к отступлению уже растворился в жемчужно-серой дымке.

Прозрачный пол был словно лед. Ноги уже порядком окоченели, начали неметь, но я упрямо стояла на месте и крутила головой. Сделать даже крохотный шажок было страшно. Да и грудь все еще саднило.

— Ты не кошка, — проворчала я, исподлобья глядя в миндалевидные, полные превосходства глаза с узкими щелочками зрачков. — Ты плита бетонная, честное слово! Чуть ребра мне не переломала.

Шерстяной колобок, сидящий неподалеку и горделиво побивающий бока лысым хвостом, нервно стриганул ушами, и я вмиг пожалела о сказанном.

Вскочив на лапы, единственное живое существо поблизости брезгливо встряхнулось и шустро засеменило прочь.

Я так и охнула. Пусть это и был лишь странный сон, оставаться одной среди дутых «экранов», транслирующих чьи-то чужие жизни и миры, жуть как не хотелось. Но стоило мне сделать несколько неуверенных шагов вслед за кошкой, пространство вокруг начало меняться.

Шары, один за другим, принялись схлопываться с глухим звуком, а на горизонте, укрытом полупрозрачной пеленой, вдруг выросла тень.

Мика… Ми-ка-а…

Я замерла, затаив дыхание.

Хаос уже приходил ко мне во сне однажды. Тогда я с трудом вырвалась из его лап, проснувшись. Чутье подсказывало: чтобы уцелеть и на сей раз, маневр стоит повторить. И как можно скорее.

Тут же, изо всех сил зажмурившись, я ущипнула себя, что было мочи, и ойкнула.

Было больно. Но разве… должно?

— Ррня? — словно удивилась моему растерянному виду кошка, наблюдая, как я, с прилежанием заправского мазохиста, старательно нащипываю себя за плечо, покрывшееся уже алыми пятнами.

— Извини, котейка, — опустив руки, сглотнула я, глядя, как пол, стены и потолок в нескольких шагах впереди покрываются сеткой темных прожилок, — мне пора. В следующий раз в догонялки поиграем.

Зов усилился, но лишь на долю секунды. Ноги уже понесли меня прочь, в светлую часть коридора с нетронутыми экранами.

— Скорее, скорее… — зачастила я, когда темные тени, значительно ускорившись, принялись заливать градиентом жемчужного цвета поверхность под ногами.

Если пол вдруг станет вязким, я точно проснусь. Непременно…

Тяжелые, смолянистые капли проступили на стенах. Набухали и оплывали, оставляя за собой черные, ветвящиеся дорожки, так напоминающие разломы и трещины.

Стоило обернуться, как дыхание от страха перехватило. Позади уже ни зги было не видно, а черный пустотелый квадрат, будто угловатое лассо, приближался с каждой секундой.

— А-а-а-а!

Тень все же нагнала меня, обхватила ледяными путами.

Будто подножку получив, я споткнулась, упала. Прокатившись кубарем по полу, горестно всхлипнула и сжалась в комок у стены, обхватив коленки руками.

Перед глазами, стоило их лишь приоткрыть, все поплыло. Вытянутую руку, и ту не рассмотреть. Пальцы словно в одну сплошную варежку срастались, а за ладонью при каждом движении тянулся розоватый шлейф. И либо я обратилась в фею и сею таким нехитрым способом пыльцу, либо меня в эту самую секунду на атомы в материи расщепляет.