Другое дело — Дарнелл… с Дарнеллом могли быть сложности.Настоящие сложности.

В ту ночь, когда его мать вернулась в мотель, Эрни отвели вкамеру для задержанных, и он заснул удивительно легко и быстро. В ту ночь емуприснился сон — не ночной кошмар, но нечто обеспокоившее его. Он очнулся впредутренней темноте, разбитый и потный.

Ему приснилось, что Кристина превратилась в крошечный,размером не больше ладони, «плимут» 58-го года. Она ездила по маленькой,искусно сделанной автостраде, которая была похожа на пластиковый макет какой-тодороги — не Бэйзн-драйв, но и не Кеннеди-драйв, где погиб Шатун Уэлч.Окружающие дома были уменьшенными копиями тех, что стояли в верхней частиЛибертивилла. Пластиковые дома, пластиковые деревья… и огромная, гигантскаяфигура Уилла Дарнелла, нажимающего на кнопки пульта управления и следящего затем, как «фурия» ползет по улицам и перекресткам. Он тяжело дышал, и из егоповрежденных легких вырывались звуки, напоминающие свист зимнего ветра.

— Ты должен не раскрывать рта, детка, — сказал Дарнелл. Оннавис над этим игрушечным городом, как необъятных размеров Гулливер над странойлилипутов. — Ты должен меня слушаться, потому что здесь правлю я. Я могусделать вот что…

И Уилл начал медленно надавливать на кнопку с надписью:БЫСТРО.

— Нет! — попытался закричать Эрни. — Нет, не делайте этого,прошу вас! Я люблю ее! Не надо, вы убьете ее!

Кристина мчалась по крошечному Либертивиллу. Ее скорость всевозрастала и возрастала. На поворотах ее заносило к противоположной сторонедороги, а двигатель завывал все громче и громче.

— Прошу вас, — закричал Эрни. — Прошу-у-у ва-а-а-а-а-ас!

Наконец Уилл отпустил кнопку. Казалось, он был доволенсобой. Машина стала замедлять ход.

— Если ты что-нибудь задумаешь, детка, то вспомни, у когосейчас твоя машина. Не раскрывай рта, мы с тобой еще столкнемся на узкойдороге. Слушай меня…

Эрни попробовал схватить свою игрушечную машину. Уиллоттолкнул его.

— Чья эта сумка, детка?

— Уилл, прошу вас…

— Чья эта сумка?

— Моя.

Запомни это, детка.

И Эрни проснулся в поту и в слезах. В ту ночь он больше неспал.

Возможно ли, что Уилл узнал… мог ли он что-нибудь знать оКристине? Нет. Ему было известно только, что в ноябре Эрни не ремонтировалКристину, — то, о чем мог догадаться Дженкинс.

Что еще он мог знать?

Чувствуя, как холод поднимается по его ногам и распространяетсяпо всему телу, Эрни вдруг понял, что Уилл мог находиться в гараже именно в туночь, когда погибли Реппертон и другие. Пожалуй, это было более чем вероятно.Джимми Сайкс был слишком прост, и Уилл не мог доверить гараж ему одному.

Ты должен не открывать рта. Ты должен слушаться меня, аиначе я сделаю вот что…

Но если даже предположить, что Уилл знал, — кто бы поверилему? Эрни не мог отделаться от этой навязчивой мысли и хотел додумать ее доконца. Кто бы поверил Дарнеллу, если бы тот решил рассказать кому-нибудь, чтоКристина иногда ездит сама по себе? Поверили бы полицейские его словам? Нет,они подняли бы его на смех, и как раз Дженкинс меньше всех был бы способенпринять подобные признания. Дженкинс посчитал бы их откровенным издевательством.Эрни представлял его ярость. Нет, знания Дарнелла не играли роли.

Затем, уже немного успокоившись, Эрни наконец осознал, чтоугрожало ему на самом деле. Кристина находилась в распоряжении Дарнелла.

Полицейские опечатали гараж.

Но Уилл Дарнелл был очень старой лисой и заранее готовился клюбым неожиданностям. Если Дарнелл захотел бы сейчас забраться в гараж иуничтожить Кристину, то он мог сделать это… хотя вряд ли, подумал Эрни. Уиллнанял бы какого-нибудь специалиста по страховкам, который облил бы машинубензином, а потом бросил бы зажженную спичку.

Но все равно, перед мысленным взором Эрни полыхали языкипламени. Он почти чувствовал запах паленой обивки.

Он лежал на койке тюремной камеры, и у него было сухо ворту, а сердце гулко стучало в груди.

Ты должен не открывать рта. Ты должен слушаться меня…

Конечно, если бы Уилл попробовал что-нибудь сделать и был быхоть немного неосторожен, то Кристина не упустила бы его. Но так или иначе,Эрни не хотел думать, что Уилл будет неосторожен.

* * *

На следующий день его отвезли в Пенсильванию и освободилипод небольшой залог. Предварительное слушание его дела должно было состояться вянваре. В газетах его имя не называлось, но начавшийся судебный процесс сразуполучил широкую огласку.

В Либертивилле Эрни Каннингейм стал известен довольнобольшому числу горожан. Этому способствовало то, что многие знали о гаражеУилла Дарнелла, а некоторые были знакомы с университетскими аудиториями, вкоторых читали лекции Майкл и Регина Каннингейм.

Последнее обстоятельство стало причиной ночных кошмаров,отнимавших силы у родителей Эрни.

* * *

— Чему ты улыбаешься, Эрни? — спросила Регина. Майкл велмашину медленно, изредка поглядывая на проступавший за снегопадом дом тети Викии дяди Стива.

— Я улыбался?

— Да, — сказала она, поправляя волосы.

— Я уже забыл, — рассеянно сказал он.

Они уплатили две тысячи долларов и в воскресенье привезлиего домой. Затем Регина поднялась наверх и легла спать. Майкл удалился вкабинет, и какое-то время оттуда доносился стук пишущей машинки. Вскоре и тамнаступила тишина.

Эрни сидел в общей комнате и смотрел футбольный матч,который показывали по телевизору. Он не знал, кто с кем играл и какой был счет,и ему доставляло удовольствие просто смотреть на зеленое футбольное поле,освещенное ярким калифорнийским солнцем, которое сменилось мокрым снегом — этобыло заметно по потемневшим майкам и замедлившимся движениям игроков.

Часов в шесть он свесил голову на грудь и задремал.

И ему приснился сон.

Тот же самый сон ему снился и следующей ночью, когда онлежал в своей с детства знакомой кровати. И ему больше не являлся огромный УиллДарнелл, склонившийся над игрушечным городом. Он даже не мог сразу вспомнить,что именно ему снилось. Он только знал, что видел какую-то фигурку, стоявшую удороги; какой-то полуистлевший палец, показывавший в его сторону и покачавшийсятак, словно ему читали нотацию; какое-то чувство свободы и… освобождения? Да,освобождения. Ничего, кроме…