— Сэр? — осторожно спросил оператор.

Ингалятор лежал на полу. Уилл выпустил трубку телефона инагнулся.

Взревев двигателем, Кристина снова разогналась и врезалась вдом. На этот раз деревянная панель не выдержала. Стена проломилась, иискореженный капот машины очутился в комнате. Она была внутри, он чувствовал еежар и запах выхлопных газов.

Днище Кристины наткнулось на что-то, и она дала задний ход,унося на себе остатки оконной рамы и куски штукатурки. Однако она смоглавернуться через несколько секунд и теперь могла… могла…

Уилл схватил ингалятор и опрометью бросился к лестнице.

Миновав половину ступенек, он вновь услышал рев двигателя иоглянулся.

С высоты зрелище походило на ночной кошмар. Он увидел, какКристина набирала скорость, мчалась по заснеженной снегом поляне, — видел, какна ходу, словно пасть красно-белого аллигатора, открывался и закрывался тяжелыйкапот. Затем она мощным ударом протаранила остатки стены под окном и ворваласьв комнату, разметая по ней мелкие щепки и куски деревянной панели. Лучи ее фарвзметнулись под потолок, опустились, и теперь она была внутри, она была в егодоме, и сразу погас свет, потому что она разорвала электрический кабель,проложенный в стене. За ней осталась огромная, черная, зияющая пустота.

Уилл завопил, но не услышал собственного голоса,заглушенного сумасшедшим воем ее двигателя. Глушитель, который поставил на нееЭрни — одна из немногих вещей, которые он действительно поставил на нее, —отлетел в сторону вместе с частью выхлопной трубы.

«Фурия» взревела, развернулась в комнате, сшибла кресло ирванулась к лестнице. Под полом что-то заскрипело, и Уилл мысленно закричал:

«Да! Проломись! Ну проломись же! Пусть эта проклятая машинапровалится в подвал! Посмотрим, как она будет выбираться из него!»

Однако пол выдержал, по крайней мере на этот раз.

Оставляя на ковре белые зигзагообразные отпечаткипротекторов, Кристина промчалась через комнату и ударилась в лестницу. Уиллаотбросило к стене. Ингалятор выпал из руки.

Кристина отъехала назад, раздавила телевизор «Сони»,хлопнувший под колесами трубкой кинескопа, и снова рванулась вперед. Отпоследовавшего удара лестница покосилась. Увидев прямо под собой покореженный,горячий кузов, Уилл стал карабкаться наверх. Он задыхался от выхлопных газов,ему не хватало воздуха и ингалятора.

Он добрался до последней ступеньки раньше, чем Кристина ещераз врезалась в лестницу. У него кружилась голова и бешено колотилось сердце.«Наверх, — стучала в его висках спасительная мысль. — Наверх, в мансарду. Там ясумею найти выход. Да, там я… о Боже… Боже… О БОЖЕ…»

Внезапно острая боль пронзила все его тело. Сердце как будтопроткнули сосулькой. Левая рука сразу отнялась. Он пошатнулся. Одна ногасделала неловкий взмах над пустотой, и он полетел вниз, хватаясь рукой заразвевающиеся полы халата.

Он упал прямо под колеса Кристины. Она с размаху наскочилана него, тяжелым ударом отбросила к лестнице, отъехала назад и еще раз наехалана безжизненное тело.

Из-под пола доносился все усиливающийся скрип деревянныхбалок. Она остановилась посреди комнаты, как будто прислушивалась. Две еекамеры были спущены, третья прогнулась, и обод почти касался изжеванного ковра.Вся левая сторона кузова была вмята внутрь.

Затем рычаг переключения скоростей повернулся и замер вположении заднего хода. Двигатель взревел, и она поползла к бреши в стене дома.На снегу ее задние колеса долго не могли найти сцепления. Из-под днищавырывались клубы едкого темно-серого дыма.

Вырулив на дорогу, она повернула в сторону Либертивилла.Коробка скоростей была повреждена, и от дома Уилла Дарнелла Кристина отъезжалана первой передаче. На заднем бампере и на крышке багажника несколько минутпереливались красноватые блики. Они погасли, когда она удалилась на четвертьмили.

Она двигалась медленно, ее водило из стороны в сторону, какстарого пьяницу, бредущего по аллее. Густой снег несся ей навстречу. Дулсильный ветер.

Одна из ее разбитых передних фар замигала и осветила дорогу.

Одна из спущенных покрышек начала наполняться воздухом,затем — другая.

Исчезли клубы едкого темно-серого дыма.

Двигатель перестал чихать и заработал ровно и мощно.

Стал выпрямляться помятый капот, на ветровом стекле сначалауменьшились, а потом совсем пропали многочисленные трещины; ободранные места накузове вновь становились красными, как будто наполнялись кровью.

Зажглась вторая передняя фара — одна лампа за другой; теперьмашина уверенно прокладывала дорогу в буре, бушевавшей над занесенной снегомземлей.

Счетчик пробега ровно и без остановок крутился в обратнуюсторону.

Сорок пять минут спустя она стояла в пустом гараже, уже непринадлежавшем Уиллу Дарнеллу.

В темноте слышался треск остывающего металла.

За пятнадцать минут до прихода Ли я еще раз прочиталпитсбургскую газету, на первой полосе которой была напечатана фотография домаУилла Дарнелла. Глядя на снимок, можно было подумать, что какой-то сумасшедшийнаци на своей «Пантере» протаранил стену несчастного особняка. Мне снова сталоне по себе. Его вид говорил о случившемся больше, чем заголовок — СТРАННАЯСМЕРТЬ ПОДОЗРЕВАЕМОГО В ПРЕСТУПЛЕНИИ. СООБЩНИКИ ЗАМЕТАЮТ СЛЕДЫ? Однако нужнобыло пролистать несколько страниц, чтобы узнать еще кое-что. Вторая статья былазначительно меньше, потому что Уилл Дарнелл «подозревался в преступлении», аДон Ванденберг был всего лишь неприметным рабочим на бензозаправочной станции.

УБИТ СЛУЖАЩИЙ АВТОСТАНЦИИ — было написано в заголовке. Далееследовала только одна колонка текста. Он заканчивался высказыванием шефаполиции Либертивилла, который предполагал, что наезд совершил какой-нибудь пьяныйили накурившийся наркотиков водитель. Ни та, ни другая статья не делали попытоксвязать две смерти, разделенные десятью милями пути по занесенной снегомдороге. Но я мог сопоставить оба происшествия. Я не хотел, но не мог ничего невидеть. И разве утром мой отец не посмотрел на меня своим прищуренным взглядом,перед тем как с мамой и Элли ушел из дома? Мне показалось, что он намеревалсясказать что-то, — и я не знал, чем мог ему ответить. Когда он ушел, я вздохнулс облегчением.

В дверь позвонили.

— Входите, открыто! — прокричал я и не без труда встал накостыли.