Да, он освобождался от этого сна и возвращался кдействительности с одним неизменным воспоминанием: он сидел за рулем Кристины имедленно вел ее куда-то, но не видел того, что находилось дальше капота. Шелгустой снег, тяжело гудел ветер. Затем что-то происходило. Снега больше небыло. Гул ветра превращался в рев толпы, собравшейся по обе стороны Пятойавеню. Они приветствовали его. Они приветствовали Кристину. Они ревели отвосторга, потому что он и Кристина… осво…

Освободились.

Вспоминая свой сон, он каждый раз думал:

«Когда это все закончится… если все это закончится… то яуеду отсюда. Обязательно. Уеду в Мексику». И Мексика, которую он представлялсебе залитой солнцем и дышащей деревенским покоем, казалась ему более реальной,чем сны.

Вот тогда и появилась у него идея провести Рождество у дядиСтива и тети Вики. Он просыпался, лежал и вспоминал сон, а потом начиналдумать. Через некоторое время эта идея становилась самой важной из всехпосещавших его мыслей. Уехать из Либертивилла перед…

Ну, перед Рождеством.

* * *

— Вот сюда, Майкл, — сказала Регина. — Здесь самый короткийпуть. Заруливай сюда.

Майкл кивнул и свернул на боковую дорожку.

— Я вижу, — произнес он тем немного виноватым тоном, которымвсегда разговаривал с женой.

«Козел, — подумал Эрни. — Она держит его за козла,обращается с ним, как с козлом, и он блеет, как козел».

— Ты снова улыбаешься, — сказала Регина.

— Я думал о том, как люблю вас обоих, — проговорил Эрни.

Его отец удивленно и растроганно посмотрел на него; в глазахматери засияло что-то, похожее на слезы.

Они на самом деле поверили ему.

Говнюки.

* * *

К трем часам снег все еще падал отдельными хлопьями. Порадио объявили, что задержка урагана не сулила ничего хорошего. Его фронтаккумулировался неподалеку от Либертивилла, чтобы с удвоенной силой обрушитьсяна него. Метеосводка предсказывала, что в ближайшие сутки на город выпадет довосемнадцати дюймов осадков.

Ли Кэйбот сидела в общей комнате дома и смотрела на недавноукрашенную разноцветными гирляндами и игрушками, но начавшую осыпатьсярождественскую елку. В доме она была одна. Ее родители ненадолго ушли кСтюартам; мистер Стюарт стал новым шефом отца, и они были довольны друг другом.Миссис Кэйбот радовалась их завязавшейся дружбе и старалась всеми силамиупрочить ее.

«А я одна и все еще девственница», — подумала она. Мысльбыла крайне глупой, и Ли как ужаленная вскочила на ноги. Она пошла на кухню,чтобы найти что-нибудь освежающее. В холодильнике стояла упаковка кока-колы ипапино пиво. «Изыди из меня, сатана», — мысленно сказала она и закрылахолодильник. Затем снова открыла и взяла две банки «Ханникейна». Она никуда несобиралась идти. Так что же плохого было в пиве?

Раньше ей нравилось оставаться в пустом доме, но сейчас оначувствовала тоску и какую-то неприкаянность. Ей было немного боязно. Если быдела пошли по-другому, то с ней был бы Эрни. Сначала ее родители не имелиничего против него. Сначала. Теперь, разумеется, ее мама ужаснулась бы, узнав,что Ли могла хотя бы подумать о нем. Но Ли думала об Эрни. Она хотела понять,почему он так изменился. И что он намеревается делать дальше.

За окном завыл, а потом утих ветер, напомнив ей звукзаводящегося автомобиля.

Внезапно она поймала себя на мысли, что ей по-настоящемустрашно.

Хотя для страха не было причин.

По крайней мере родители оставили машину в гараже (машины,они то и дело возникали в ее мыслях). Вряд ли отец намеревался садиться за рульпосле застолья у Стюартов. Скорее он с мамой рассчитывал пройти два кварталапешком. После выпитого прогулка могла отрезвить их. Отрезвить. Если только не…

Ли замерла.

Она увидела, как ее мама и папа не спеша возвращаются домой— они смеются, отец немного пошатывается и говорит заплетающимся языком, а снегпадает густой пеленой, и два огромных белых глаза медленно движутся за ними… иони вырастают, становятся все больше и больше… подкрадываясь к ее беззащитным,смеющимся и ничего не подозревающим родителям.

Она выдохнула и пошла обратно в общую комнату. Приблизиласьк телефону, а затем остановилась в нерешительности.

Что она собиралась делать? Позвонить им? Сказать, чтоосталась дома совсем одна, почему-то подумала о старой и странной машине Эрни ипросит их побыстрее вернуться домой, потому что боится за них и за себя? Вотчто она собиралась делать?

Спокойнее, Ли. Спокойнее.

Она вспомнила, какой панический ужас охватил ее, когда онаоткрыла газету и увидела то, что случилось с Бадди Реппертоном и двумя другимиребятами. В тот день ее преследовало множество мыслей, но все они укладывалисьв одно слово: Кристина.

«О Боже, — прошептала она, — О Боже…»

У нее по спине пробежали мурашки.

Неожиданно для себя она взяла телефонный справочник ипозвонила в городскую больницу Либертивилла. Приятный женский голос ответил ей,что Дэннис Гилдер выписался сегодня утром. Ли поблагодарила и положила трубку.

Некоторое время она задумчиво смотрела на рождественскуюелку, стоявшую в углу комнаты.

Потом снова взяла в руки телефонный справочник и, полиставего, набрала домашний номер Гилдеров.

— Ли? — приятно удивился Дэннис.

Она ощутила холод телефонной трубки в ладони:

— Дэннис, я могу приехать и поговорить с тобой?

— Сегодня? — изумлено спросил он. Она подумала о родителях.Скоро они будут дома. Приближалось Рождество. И шел снег., и ей не хотелосьвыходить из дома сегодня вечером.

— Ли?

— Нет, не сегодня, — сказала она. — Во вторник. Двадцатьшестого. Это тебе подойдет?

— Конечно, — ответил он и добавил:

— Ты хочешь поговорить об Эрни?

— Нет, — помолчав сказала Ли. — Не об Эрни. Я хочупоговорить о Кристине.

К пяти часам вечера ураган обрушился на Пенсильванию. Лавиныснега сыпались на опустевшие дороги и города. Люди не выходили из домов.Отмечая приближение Рождества, они были заранее благодарны матери-природе зато, что им будет о чем рассказать в ближайший вторник на работе.