– Андрей! – придушенным голосом прошипела она. – Тут желюди!

Но рук от него не отняла и голову не опустила. Он поцеловалее еще раз и отпустил с сожалением, понимая, что место выбрано не самоеудачное.

Ничего. Так он сказал себе. Через пятнадцать минут мы будемдома. Там мы запрем дверь на замок, и не будет никаких людей, которые смогутнам помешать.

Подумаешь, осталось потерпеть всего пятнадцать минут.

Оказывается, он ждал встречи с ней весь день, просто завсеми делами… немножко забыл об этом.

Сколько раз в день средний мужчина думает о сексе?

– Садись, – он открыл ей дверь и увидел мельком, чтосоглядатай таращится на них из своих “Жигулей” в полнейшем изумлении.

Не ожидал меня увидеть, голубчик, подумал Андрей злорадно.Ну вот посмотри. И хозяину своему доложи, что она теперь не одна. А теперьпосмотри, как я мастерски, просто виртуозно сниму тебя, глупого, с хвоста. Ты ине поймешь ничего…

– Андрюш, а как же мы поедем? – тревожно спросила Клавдия. –А… тот?

– Который? Который сидит в пруду? – переспросил Андрей. –Молод он еще со мной тягаться. Молод и глуп. Не переживай, он за нами неуспеет.

– Точно? – уточнила Клавдия осторожно.

– Точно! – сказал Андрей уверенно.

Ему нужно было на Тверскую и по ней до поворота на “Сокол”,но на улицу Чехова, с которой был выезд на Тверскую, он не поехал, зато поехалпрямо под “кирпич”, к только что выстроенному, шикарному, как “Титаник”, отелю“Мариотт”. Соглядатай еще только ковырялся в тесном Воротниковском переулке, аАндрей уже зарулил на широченный, с коврами и вазами, подиум “Мариотта”,сверкавший европейскими огнями и витринами.

Озабоченный швейцар подбежал и наклонился к окну. Андреевамашина никакого восторга у него не вызвала. Андрей опустил стекло и сунулшвейцару под нос удостоверение.

– Я сейчас уеду, – сказал он. – Я на работе. Швейцарпочтительно отступил, округлив глаза и косясь на удостоверение. Клавдия головумогла дать на отсечение, что он раздумывает, не вызвать ли срочно охрану.

Кто их знает, этих… из уголовки…

Громыхая по булыжникам мостовой, сделанной под старину, мимоних пролетел “жигуленок” соглядатая и свернул направо, на Тверскую.

– Вот и все, – сказал Андрей. – Поехали.

Он включил зажигание и не спеша съехал с подиума.

– Ты голодная? – спросил он у Клавдии. – Если оченьголодная, могу тебе булку купить, здесь хорошая булочная. А если не очень, тотерпи до дома. Дома мясо есть, сейчас поджарим. Ну что? Тормозить у булочнойили до дома потерпишь?

Клавдия быстро на него взглянула, сняла с рычагапереключения передач его огромную, тяжелую лапищу, распрямила пальцы ипоцеловала в ладонь. Он следил за ее манипуляциями с загадочным выражениемлица.

– Потерплю, – решила она наконец, – не тормози у булочной.Поедем домой.

Они ее упустили.

Несколько недель неустанных наблюдений пошли прахом. Этитупые свиньи не смогли даже проследить за машиной, которая ее увезла. Откудамогла взяться какая-то машина, когда она даже в магазин ходит в строгоопределенные дни, а все остальное время только на работу и с работы.

Сволочи, придурки. Никому и ничего нельзя поручить.Непременно все испортят. В сильном раздражении он сплетал и расплетал пальцы.Он всегда отлично умел владеть собой и не давал себе воли, только в совсемкрайних случаях – вот как сейчас – позволял себе стискивать руки.

Хуже всего то, что у него совсем не осталось времени.

К началу следующей недели дело должно быть закончено, илиего не стоило затевать вообще. И вот пожалуйста! Глупая баба не нашла ничеголучшего, чем в самый последний момент завести мужика, который увез ее на машинев неизвестном направлении, а идиоты, наблюдавшие за ней, даже не смоглипроследить.

Господи, как его раздражали свиньи, в окружении которых онжил! Тупые, жадные, неповоротливые свиньи, почему-то уверенные, что они такиеже люди, как и он.

Он доведет дело до конца, как бы ни мешали ему эти свиньи.Он просто чуточку изменит планы, немного подкорректирует их, и все. От него неуйдешь, тем более когда сделано почти все и осталось сделать еще совсемнемного.

Одну треть, подумал он.

Во всем он любил точность.

Женщина должна умереть, и она умрет тогда, когда будетнужно.

Завтра, как он и планировал.

Милиция – такие же тупые свиньи, как и те, что вели за нейнаблюдение, – ему не помеха. Он был не так глуп, чтобы совсем не принимать их врасчет, но он был совершенно уверен, что они никогда его не найдут.

Где им!..

Нужно спокойно подумать и решить, как именно он это сделает.

Отчеты наблюдателей лежали перед ним на столе, как всегда, встрогом соответствии с датами. Он знал все об этой убогой крысе. Он знал все оее образе жизни, о графике ее работы, о том, что она ест на обед и как проводитвыходные.

Он презрительно усмехнулся.

С какой дрянью ему приходится возиться. Ему, никогда в жизнини обо что не пачкавшему руки!

Значит, завтра.

Он просмотрел отчеты еще раз, внимательно и беспристрастно.

Завтра в два часа дня. Конечно, от шнура придетсяотказаться. Новое положение дел вынуждает его воспользоваться пистолетом, хотьэто и казалось ему пошлым и глупым. Но не настолько уж он прямолинеен и гибок,чтобы не использовать другое оружие, когда оно было более уместно. Этим-то он иотличался от всех окружающих свиней. Он всегда делал все так, как ему былоудобно, и до конца выполнял свой долг.

В два часа дня в ее аптеку приходит машина с медикаментами.Машина приходит во двор, старинный московский глухой двор, сохранившийся еще спрошлого века. Машина въезжает в арку так, что ни развернуться, ни выехатьвперед она не может, и сопровождающий отправляется с бумагами на аптечныйсклад. Шофер остается в машине, но из-за арки ему не видно – и не может быть видното, что делается сзади, у кузова машины.

Там всегда стоит бледная рыжая крыса, которую ему предстоитуничтожить. Стоит и ждет распоряжений. Стоит и ждет, когда откроются складскиедвери. Стоит и ждет сопровождающего, мерзнет и держит бумажки, в которых будетотмечать привезенные лекарства.

У него будет по меньшей мере несколько минут, чтобывыстрелить в нее и убраться. Рядом – совсем рядом – стройка. Особнякипереоборудуют в офисы, в которых разместятся потом свиньи рангом повыше. Занеровным сосновым забором ревут экскаваторы и краны швыряют многопудовые плиты.Если выстрел и услышат, то никто не придаст ему никакого значения. Подумаешь,на стройке опять что-то бабахнуло.