— Еще бы, — ответил Катон. — Принесите ему что-нибудь поесть и попить.

Муса кивнул и послал одного из гвардейцев на кухню. Катон сломал печать и вытащил тонкий свиток. Подошел к одному из светильников, развернул и начал читать. Приказания легата были краткими. Он начнет атаку в то время, о котором сказал Коллен. Катону и его когорте приказывалось выйти с рудника и первыми атаковать бунтовщиков. Как только враг вступит в бой и решит, что вот-вот разгромит римлян, Вителлий ударит с тыла всеми силами, и бунтовщики будут уничтожены. «Смелый план», — подумал Катон, убирая свиток в тубус, но эта излишняя смелость заставила его ощутить беспокойство. Что, если Вителлий начнет свою атаку слишком поздно и не спасет вторую когорту? Ему пришли в голову и более мрачные мысли. Что, если это и есть реальная цель? Уничтожить Катона и Макрона руками бунтовщиков, а затем самому уничтожить их? Легата бы это вполне устроило. Ценой когорты. Сложно было поверить, что человек может быть столь безжалостен, даже Вителлий. «Опять же, — подумал Катон. — Что, если это послание вовсе не от Вителлия? Что, если это уловка Искербела, способ выманить когорту за пределы стен? Коллен, если его и вправду так зовут, хорошо говорит на латыни, но этому может быть множество причин. Он может быть преступником, может, даже бывшим воином, приговоренным к рудникам». Коротко подстричь волосы — отличная уловка, если противник решил выдать его за гвардейца.

Катон повернулся к Мусе.

— Ты его в лицо знаешь?

— Нет, командир. Никогда не видел. Но в гвардии тысячи служат.

— Я его знаю, — сказал Пульхр. Подошел поближе, разглядывая. — Это точно Коллен. Я его как-то наказал за драку в казармах, когда пару месяцев назад дежурным был. Он один из нас.

Катон на мгновение задумался и кивнул.

— Пойдет. Итак, Коллен, скажи мне, как легату удалось добраться сюда так быстро? Я ожидал его дня через два, не раньше.

— Мы шли ускоренным маршем, командир. Потом оставили обоз с осадными орудиями, а пехота и конные двинулись быстрее. Тяжело пришлось, командир, скажу я тебе.

Остальные понимающе улыбнулись.

— Ты и половины нашего не видел, дорогуша, — буркнул Пульхр.

Посланный за едой гвардеец вернулся и принес полбуханки сухого хлеба, ломоть соленой свинины и бурдюк. Поставил на стол перед Колленом. Тот облизнул губы, глядя на еду. Катон кивнул.

— Навались. Ты это заслужил.

Коллена не надо было уговаривать. Он отхлебнул несколько хороших глотков воды и вцепился зубами в хлеб.

— Центурион Муса.

— Командир?

— Был бы тебе очень обязан, если бы ты больше не оставлял караул в будущем, каковы бы ни были причины. Посылай человека вместо себя. И больше никогда не оставляй пост.

— Есть, командир, — с виноватым видом ответил центурион.

— Если я понадоблюсь, я в кабинете прокуратора.

Катон повернулся к двери и пошел в коридор. Тем временем Пульхр подошел к вновь прибывшему и похлопал его по плечу, что-то говоря в знак благодарности за усердие, а затем тоже пошел к выходу вместе со своими гвардейцами, чтобы сменить в карауле Мусу и его центурию.

— Не нравится мне это, — сказал Макрон следующим утром, когда они делали свой регулярный обход рудника и оборонительных сооружений. — У нас нет никаких причин верить Вителлию. Учитывая наш прошлый опыт общения с ним. Он ублюдок и интриган. Что бы он ни говорил и ни делал, можно быть уверенным лишь в том, что это в его интересах и обычно дорого обходится остальным. Если честно, мне уже тошно быть среди этих остальных. Если мы построим когорту и выйдем на бой, кто гарантирует, что он исполнит свою часть плана? Никто. Вообще. Есть большой шанс того, что мы пойдем навстречу гибели, а затем какая-нибудь тварь украсит нашими головами наконечники своих копий. А он пойдет в бой попозже.

— Вполне возможно, — согласился Катон. — Ты сейчас мои мысли озвучил.

— И что ты собираешься делать? Оставаться в крепости и ждать, пока он первым пойдет в атаку? Я бы так поступил.

Катон резко вдохнул.

— Именно это мне и следовало бы сделать. Но он отдал совершенно четкий приказ. Я должен атаковать первым, чтобы выманить Искербела из лагеря и отвлечь его на достаточное время, пока Вителлий подойдет и захлопнет ловушку. Если они увидят Вителлия раньше, чем мы пойдем в атаку, то у них будет достаточно времени, чтобы выйти на равнину и сбежать. А отвечать за это придется мне.

— Значит, как всегда, мы в заднице, если сделаем это, и в заднице, если не сделаем.

— Как-то так.

— Дерьмо…

Макрон скрипнул зубами.

— Почему нельзя все делать просто, как положено в армии? Почему всегда находится ублюдок, который плетет свои интриги у нас за спиной?

— Так было всегда, Макрон. Просто для нас это стало более очевидно, когда мы стали командирами.

— Лучше бы я рядовым остался тогда. Просто исполнял бы свой долг и старался хорошо служить Риму. Тогда и жизнь была бы проще.

— Нет, так только кажется. Кроме того, ты прирожденный центурион, и Риму больше пользы в том, что тебе дали это звание. Риму, армии и всем тем, кем ты командуешь. Ты им всем нужен. Как и мне. Для меня было бы немыслимо идти в бой без тебя.

Макрон покачал головой и смущенно усмехнулся.

— К черту все это. Ты и без меня прекрасно справлялся, и со мной.

— С тобой — лучше, поверь мне, — ответил Катон.

Они дошли до края шахты, ведущей в контрподкоп. Здесь стояли двое гвардейцев, качая воздух большими мехами. Вниз уходил кожаный шланг, по которому свежий воздух шел в шахту, чтобы работающим там было чем дышать и чтобы светильники не погасли. Рядом соорудили рычажный кран, и из глубины поднялась корзина с землей. Ее отвели в сторону и высыпали на тележку, которую затем укатили к валу, чтобы укрепить землей и камнями тыльную часть стены. Центурион Петиллий, только что вылезший из шахты по лестнице, стирал пот со лба шейной повязкой. Даже грязный и потный, он выглядел симпатичным и победно улыбнулся префекту, когда Катон и Макрон подошли ближе.

— Как дела в тоннеле?

Петиллий принялся завязывать повязку.

— Насколько я могу посчитать, мы миновали надвратную башню и внешний ров еще на двадцать футов, где-то так. Наград за скорость работы нам не видать, но мы точно перехватим их подкоп прежде, чем они приблизятся к стене. Это может случиться в любой момент.

— Тогда надо приготовиться. Макрон, запиши. Пусть поблизости будет наготове половина центурии. Как только обнаружим противника, они спускаются в тоннель.

— Есть, командир, — ответил Макрон, доставая из сумки на боку восковую табличку и стилос и сразу же записывая приказ.

— А теперь повеселимся, — мрачно пробормотал Катон, вставая на лестницу и начиная спускаться в шахту. И сразу ощутил груз тревоги, лишь подумав о тесном тоннеле впереди. В том, чтобы спускаться сюда, не было особой нужды, но было важно показать подчиненным, что он переносит те же тяготы, что и они. Но это тесное пространство наполняло его сердце смертельным ужасом при мысли, что тоннель обвалится и похоронит его заживо. Несмотря на то что контрподкоп вели со всей тщательностью, ставя крепь даже чаще, чем необходимо, каждый раз, проверяя ход работ, Катон ждал, что тоннель может обвалиться в любой момент. «Это иррационально», — сказал он себе. Поэтому он обязан победить страх ради здравого смысла и чтобы доказать себе, что он способен преодолеть это.