– Надо отдать должное господину адмиралу Мазуру, –сказал Малышевский, глядя в пространство. – Это ему пришла в голову идеянасчет латвийских тайных служб, насчет того, что в их пыльных архивах моглазаваляться некая неприметная, но крайне интересная папочка. Правда, тут имеламесто легкая интрига – а удастся ли разузнать о том, существует ли на самомделе папочка, удастся ли раздобыть ее? Удалось и то, и другое. Наших скромныхвозможностей хватило. Может быть, имей мы дело с секретными архивами ЦРУ, всебыло бы не в пример сложнее. Хотя и в Америке никто пока не отменял волшебнуюсилу зеленых бумажек… Словом, вот она, та самая папочка, и вправду неприметная,зато с наисекретнейшим грифом. Будьте так добры, Оксана Алексеевна, ознакомьте насс ее содержимым.

Адъютант вытерла пальцы салфеткой, щелкнула замочком,раскрыла папку. И принялась вещать бесцветным голосом диктора телевидения:

– Здесь систематизированные мною копии документовоперативного дела, которое было доставлено паном Стробачом из Латвии. Делоцеликом посвящено деятельности на территории Латвии так называемых Фонда помощичеченским беженцам и консульства республики Ичкерия. Прелюбопытнейшее чтение,должна признаться. В первую очередь, поражают суммы пожертвований, которые поступалина счет Фонда, а потом с этого счета уходили. Смею надеяться, уходилиисключительно на благое дело помощи чеченским женщинам и детям… Впрочем, насэто не касается. Эти странички мы пролистаем. И сразу перейдем к повседневнойдеятельности этих фондов и консульств. Конечно, латвийские власти смотрелисквозь пальцы на деятельность чеченских борцов с русскими оккупантами,оказывали им политическое прикрытие, когда те оказывались замешаны в чем-тонеблаговидном. Однако спецслужбам это не мешало втихаря разрабатывать сии фондыи консульства. Их в меру прослушивали, в меру отслеживали финансовуюдеятельность, а после инцидента в известном ресторане, когда один изчерноволосых борцов с русской оккупацией выхватил пистолет и только чудом непристрелил никого из посетителей, стали все больше привлекать наружку длянаблюдения за беспокойными гостями.

Оксана вытащила из папки исписанный мелким почерком листбумаги с лиловым штампом в правом верхнем углу, уже знакомый Мазуру.

– Связь между чеченскими фондами и структурами, ккоторым так или иначе имел отношение господин Кривицкий, выявлять тайнымиметодами и не требовалось, потому как связь эту никто особо и не скрывал. БанкGolden List, одним из членов совета директоров которого служил господинКривицкий, оказывал посильную благотворительную помощь чеченским фондам всегоды их существования… Ничего криминального, любой гражданин имеет право напожертвования. Правда, даже официальные суммы пожертвований невольно заставлялиприсвистнуть… Ну, опять же – дело личное, мало ли у кого и сколько лишнихденег. Для нас это всего лишь пусть и не первое, но все равно весьма зыбкоепредположение, что между чеченскими вооруженными оппозиционерами – назовем ихтак – и господином Кривицким существует связь. Зато вот здесь, – Оксанадостала из папки несколько листов, развернула их перед собой веером, и Мазур накаждом узрел точно такой же лиловый штамп в правом верхнем углу, – ужекое-что посерьезней. Это донесения наружки. Увы, фотографий почему-то неделали, ограничивались простой слежкой, но и этого, как вы сейчас поймете,достаточно. Вот, пожалуйста…

Оксана собрала веер бумаг в стопку, потом быстро перелисталаи вытащила из кипы ничем не отличимую от других страницу.

– Не знаю, обрадует вас или нет, но вам, господинКривицкий, был присвоен оперативный псевдоним «Здоровяк». (Мазур, жуя мясо, вочередной раз похвалил себя: во как точно угадал с Крепышом.) В этой папочке выне раз упоминаетесь в той или иной связи. Например, как участник приема вамериканском посольстве по случаю какой-то там годовщины независимости. На немприсутствовал и Тракторист-Хадашев. Кстати, это чуть ли не единственный выходХадашева в свет, и этот выход удивительным образом совпал с вашим появлением втом же месте, в тот же час. Но это опять же ни о чем не говорит, так как на томже приеме был практически весь политический бомонд республики… Или вотеще, – Оксана извлекла из стопки очередной проштампованный лист, – выупоминаетесь как организатор благотворительно аукциона. Все собранные на немденьги должны были поступить в Фонд помощи чеченским беженцам, которыйвозглавлял Тракторист-Хадашев. Если пробежаться по всей папочке, можно ещепривести немало подобных эпизодов…

Она аккуратно положила папку рядом с локтем Малышевского испросила по-военному:

– Разрешите идти?

– А шашлык? – изумился Грузин. – А вино?! Навсех приготовлено!

– Увы, – чуть заметно улыбнулась Оксана, – уменя еще переговоры с Прагой. Да и не хочу мешать мужским разговорам…

Дождавшись кивка шефа, она поднялась и легкой походкойудалилась. Будто и не было ее.

Малышевский взвесил папку на руке и повернулся к Кривицкому,спросил голосом Бендера:

– Ну что, гражданин Корейко, нравится вам эта папочка?

– Только умоляю тебя, Гена, не надо ничего про то, чтоэто никакие не доказательства, – мягко добавил Больной, отправляя в роточередной исходящий соком кусок мяса. – Таких совпадений просто-напростоне бывает. Тут не дети собрались. В суд тащить тебя никто не собирается. Намэтого достаточно. С Хадашевым ты был знаком лично, а отсюда следует, что наяхте ты валял дурака, и объяснение этому может быть лишь одно…

– Подождите, подождите, – Кривицкий потерпереносицу. – Вы хотите сказать, что глава Фонда помощи чеченским беженцами террорист на яхте – одно лицо?

– Ты что, Гена, тупым решил прикинуться? – ласковосказал Грузин, зубами снимая мясо с шампура.

– Кавказцы, для меня, Каха, как и китайцы, все на однолицо! – чуть ли не крикнул Кривицкий. – Тебя вот разве что могуотличить от других, но главным образом, уж извини, по телесной комплекции.Корпулентный ты больно, прости за грубое слово. А остальные все одинаковы. Да ивообще: мало ли с кем я где-то когда-то знакомился, что я, всех помнить должен?На одних приемах знакомишься с массой народа, половину из которого сразузабываешь навсегда.

– Ай, молодец! – Каха изобразил хлопок владоши. – Хорошо придумал.