мертвецы. И они никогда не возвращались. Впрочем, Торрестоже не вернулся.

Все смотрели друг на друга в ужасе от того, что импредстоит.

- А другой дороги нет? - спросил Генри, привлекая ксебе Леонсию.

Королева покачала головой. Вокруг них уже падалигорящие куски крыши, а

в ушах гудело от оглушительного рева жаждущих кровиЗатерянных Душ. Королева

высвободила свою руку из руки Френсиса, видимо, решивзайти к себе в

спальню, но тотчас же снова схватила его за руку и увлеклаза собой. Ничего

не понимая, он остановился вместе с ней возле сундука сдрагоценностями; она

поспешно захлопнула крышку сундука и заперла его на замок.Затем отбросила

ногой циновку и открыла люк в полу, под которымоказалась вода. По ее

указанию Френсис подтащил к люку сундук и бросил его в воду.

- Даже жрец Солнца не знает этого тайника, - шепнулакоролева, снова

схватила его за руку и вместе с ним бегом вернулась нагалерею, где остались

Генри с Леонсией.

- Сейчас самое время бежать. Обними меня покрепче,Френсис, милый муж

мой, обними и прыгай со мной в воду! - приказала она. -Мы покажем дорогу

остальным.

И они прыгнули. В ту же минуту крыша с треском рухнулав туче огненных

искр. Тогда Генри тоже схватил Леонсию в охапку и прыгнулвместе с ней в

водоворот, в котором уже исчезли Френсис и королева.

Как и Торрес, четыре беглеца, ни разу неударившись о скалы, были

благополучно вынесены подземной рекой к отверстию, сквозькоторое пробивался

дневной свет и где выход стерег огромный паук. Генри было гораздо легче

плыть, чем Френсису, так как Леонсия умела плавать. Правда,Френсис отлично

держался на воде и потому без особого труда мог плытьвдвоем с королевой.

Она беспрекословно слушалась его, не цеплялась за его рукии не тащила его

вниз. Достигнув выступа в скале, все четверо вылезли из воды и решили

передохнуть. Обе женщины принялись выжимать распустившиеся и намокшие

волосы.

- А это ведь не первая гора, в недра которой япопала с вами, - со

смехом заметила Леонсия, обращаясь к обоим Морганам;впрочем, слова ее были

предназначены скорее для королевы, чем для них.

- А я впервые попадаю в такое место с моим мужем, - отпарировала

королева, и колючее острие ее насмешки глубоко вонзились всердце Леонсии.

- Похоже, Френсис, что твоя жена  не очень склонна ладить с моей

будущей женой, - заметил Генри с той грубоватойпрямолинейностью, какая

появляется  у мужчин,  когда  они  хотят  скрыть смущение, вызванное

бестактностью женщин.

Однако таким чисто мужским подходом к делу Генридобился лишь молчания,

еще более натянутого и стеснительного для всех. Впрочем,обеим женщинам это,

казалось, доставляло даже удовольствие.  Френсис тщетно ломал голову,

придумывая, что бы такое сказать и как разрядить атмосферу,а Генри в полном

отчаянии вдруг встал и, объявив, что пойдет на разведку,предложил королеве

сопутствовать ему. Он протянул ей руку и помог подняться.Френсис и Леонсия

продолжали сидеть, храня упорное молчание. Френсис первыйнарушил его:

- Знаете что, Леонсия, я бы с удовольствием отшлепалвас.

- А что я собственно такого сделала? - вызывающеспросила она.

- Как будто вы не знаете! Вы вели себя ужасно.

- Это вы вели себя ужасно! - с подавленным рыданиемвырвалось у нее,

хоть она и твердо решила не выказывать женской слабости.- Кто просил вас

жениться на ней? Не вы же вытащили короткую соломинку!Ну чего ради вы

добровольно связали себя, когда даже ангел не отважился бына такое? Разве я

просила вас об этом? У меня едва сердце не остановилось,когда я услышала,

как вы сказали Генри, что женитесь на ней. Я чуть в обморок не упала. Вы

даже не посоветовались со мной. А ведь это по моему предложению, чтобы

спасти вас от нее, решено было тянуть соломинки, - и мне нисколько не

стыдно признаться, что я поступила так, чтобы вы осталисьсо мной. Генри

любит меня как-то совсем иначе, чем вы. Да и я никогда нелюбила Генри так,

как люблю вас, - люблю даже сейчас, да простит мне господь!

Френсис потерял самообладание. Он схватил ее в объятияи крепко прижал

к себе.

- И это в день вашей свадьбы! - с упреком вырвалось унее.

Руки его тотчас опустились.

- Ну что вы говорите, Леонсия, да еще в такуюминуту! - с грустью

пробормотал он.

- А  почему бы и нет? - вспылила она. - Вы любилименя. Вы дали мне

это понять настолько ясно, что у меня не могло остатьсяникаких сомнений в

вашей любви. И вдруг вы с самым веселым и радостным видомженились на первой

встречной женщине, пленившей вас белизною кожи.

- Вы ревнуете, - с упреком сказал он и почувствовал, как сердце у

него подпрыгнуло от счастья, когда она утвердительнокивнула. - Я могу

поручиться, что вы ревнуете, и в то же время, сосвойственной всему женскому

полу способностью лгать, - лжете. То, что я сделал, ясделал вовсе не с

веселым и радостным видом. Я сделал это ради вас и радисебя. А вернее -

ради Генри. Слава богу, я еще не забыл, что такое мужскаячесть!

- Мужская честь далеко не всегда может привестиженщину в восторг -

возразила она.

- Вы предпочли бы видеть меня бесчестным? - быстроспросил он.

- Я всего лишь любящая женщина! - взмолилась она.

- Вы злая оса, а не женщина, - вскипел он. - И вынесправедливы ко

мне.

- А разве женщина бывает справедливой, когда оналюбит? - спросила

Леонсия, признавая тем самым эту величайшую на свете истину. - Для мужчин,