– Влюбись, Аид. Или, что лучше, – найди девушку, которая полюбит тебя. – Афродита хлопнула в ладоши и воскликнула: – Вот оно! Заставь кого-нибудь влюбиться в тебя.

Аид сжал челюсти. Если бы это было так просто, он уже давно женился бы. Аид был уверен – есть немало смертных, убежденных, что они в него влюблены. Проблема была в том, что он не хотел неразделенной любви. В этом он был похож на Афродиту. Он желал чего-то значимого и страстного. Он прожил слишком долго, чтобы мечтать о чем-то другом.

– Что будет, если я не выполню эти условия?

Она ответила плутовской улыбкой:

– Тогда ты вернешь из подземного царства Бэзила.

– Твоего любовника? – Аид не смог сдержать отвращения в голосе. Последние несколько минут они обсуждали ее любовь к Гефесту, а теперь она просит о мужчине – о своем герое, если быть точнее. Бэзил сражался и умер за нее во время Великой войны. – Но почему? Ты не хочешь, чтобы Гефест когда-нибудь тебя полюбил?

Она смерила его злым взглядом:

– Гефест – безнадежный случай.

– Но ты ведь даже не пыталась!

– Бэзил, Аид. Вот тот, кто мне нужен.

– Потому что ты решила, будто влюбилась в него?

– Да что ты знаешь о любви? Ты никогда за всю свою жизнь никого не любил.

Он проигнорировал ее слова.

– Бэзил любит тебя, это правда, но, если ты не испытываешь ответной любви, это не имеет смысла.

– Лучше быть любимой, чем жить вообще без любви.

«Какая же ты идиотка», – хотелось воскликнуть Аиду. Но вместо этого он ответил:

– Ты уверена, что хочешь именно этого? Ты уже обращалась к Зевсу за разводом, а теперь просишь меня воскресить своего любовника, если я вдруг не смогу выполнить условия твоего контракта. Гефест обо всем узнает.

Афродита ответила ему не сразу:

– Да. Это то, чего я хочу. – Потом она сделала глубокий вдох и вымученно улыбнулась. – Шесть месяцев, Аид. Этого времени должно быть достаточно. Спасибо за то, что развлек меня. Это было… вдохновляюще.

После этого богиня любви ушла.

Аид бродил в темноте своего клуба, в ушах у него по-прежнему звенел издевательский смех Афродиты.

«Заставь кого-нибудь влюбиться в тебя».

Слова звучали жестокой издевкой, увековеченной другими олимпийцами, которых больше волновало его извечное одиночество, чем он сам. Возможно, он зашел слишком далеко, критикуя решение Афродиты попросить у Зевса развода, но Аид знал, что богиня любила Гефеста. Она просто не хотела признаваться в этом первой. Она думала, что заставит бога огня признаться в чувствах, доведя его до белого каления.

Что Афродите было не дано понять, так это то, что не все были похожи на нее, и меньше всего Гефест. Если она собиралась завоевать его любовь, делать это нужно было с помощью терпения, доброты и внимания. Это значило, что ей придется стать уязвимой – то, что Афродита, богиня и воин, презирала всей душой.

Аид и сам когда-то презирал уязвимость. Тогда он считал ее признаком слабости. Теперь же он видел в ней силу и одним из немногих способов получить то, чего он по-настоящему желал. Чем дольше он жил, тем больше верил, что жизнь была одновременно слишком короткой и слишком длинной, чтобы не иметь именно того, чего ты хочешь.

Поэтому вызов Афродиты был ему ненавистен. Он вынуждал его сыграть роль, которую он надеялся принять на себя естественным образом. У него вдруг оказалось в распоряжении всего шесть месяцев, чтобы найти возлюбленную, а иначе придется вернуть в мир живых героя Афродиты.

Он нахмурился, вспомнив об этом. Если он проиграет, придется подключать мойр, а он знал, что они потребуют за возвращение души в мир живых.

Душа за душу.

Кому-то придется умереть, и он не сможет вступиться за жертву мойр. Ему была ненавистна эта мысль, но такова была цена сохранения равновесия в мире.

Из этих мыслей и окружающей темноты его заставил вынырнуть какой-то аромат. Он был знакомым – запах полевых цветов, одновременно горький и сладкий.

Деметра.

Имя богини плодородия отозвалось в нем неприязнью.

Но этого просто не могло быть – Деметра имела мало пристрастий, и одним из них была ее ненависть к богу мертвых.

Он сделал новый вдох, втягивая в себя запах. Что-то в нем было не так. К знакомому аромату примешивались сладость ванили и мягкая, травяная нота лаванды. Может, это смертный? Кто-то с благом богини?

Он подошел к краю балкона с напитком в руке и всмотрелся в толпу. Его взгляд сразу упал на нее – прекрасную женщину, которую он никогда прежде не видел в своем клубе.

Она сидела, балансируя на краешке дивана, с выпрямленной спиной. Кожа ее отливала золотом, а длинные светлые волосы волнами ниспадали на спину. Платье акцентировало внимание на ложбинке у груди, изгибе бедер и ее длинных ногах. Голова девушки была отклонена назад, и он мог рассмотреть ее аккуратный носик, пухлые губы и высокие скулы. Люди явно занимали ее меньше, чем вещи, – она обратила внимание на нарциссы на столе, затем перевела взгляд на лампы на потолке, на кованые перила балкона… а потом их взгляды встретились.

Внутри его пробудилось что-то первобытное.

«Заяви на нее свои права», – потребовало оно, прорычало.

Аиду пришлось стиснуть зубы, чтобы не подчиниться голосу сию же секунду. Порыв утащить ее в подземное царство был сильным, как заклинание. Он никогда не думал, что настолько слаб, но его сопротивление было тонкой истрепавшейся нитью.

Как он мог так сильно желать кого-то, кого только что увидел?

«Она богиня», – с содроганием осознал он. Ее выдали глаза – неестественно яркого, бутылочно-зеленого цвета. Ее чары по какой-то причине ослабли, и, как предположил Аид, это было как-то связано с ее силами. Богам сложно было находиться на территории другого бога и сохранять свои чары, если они не были очень могущественными – если они не были равными ему. И лишь двое были равны ему по силам – его братья Зевс и Посейдон.

Кто она? Откуда она пришла? Аид знал всех богов, как олимпийских, так и прочих, и все же она была ему незнакома.

Пока они смотрели друг другу в глаза, бог понял, что их связь ощущал не только он. Женщина ерзала, ее дыхание сбилось, грудь высоко поднималась и опускалась, она отвечала на его взгляд. И, казалось, на какую бы часть ее тела ни упал его взгляд, он вызывал приток крови, окрашивающий румянцем ее кожу. Ему бы наверняка понравилось следовать за этим румянцем губами.

Эта мысль заставила его улыбнуться.

Потом она скрестила ноги, и он проследил за ней взглядом. Он отдал бы что угодно, чтобы узнать, о чем она думает. Аид надеялся, что ее мысли были непристойными.