если обставить дело таинственным образом.

– Я тебе открою одну тайну, – шёпотом сказал Август Янович и сделал большие глаза. – Мне нужно поговорить с тем мальчиком, но я не хочу, чтобы об этом знал твой брат. Только ты поклянись, что никому не откроешь нашу тайну.

Август Янович умышленно употребил слово «нашу», думая, что связывает этим Серёгу по рукам и ногам. Он ожидал, что Серёга прошепчет в ответ «Клянусь!» или же доверчиво возьмёт его за руку и молча кивнёт головой. Уж Август-то Янович знал, как ему казалось, детскую душу.

Детская душа почесала одну ногу о другую и спросила:

– А зачем?

– Но это же тайна! – сказал Август Янович голосом заговорщика.

На Серёгу это не произвело никакого впечатления.

– Никакая не тайна, – сказал он. – Вы его отец, а сегодня день не родительский… Я могу его хоть сейчас позвать. Хотите?

– Не хочу, потому что я не его отец. Кто я – это большой секрет, – заявил Август Янович, таинственно зажмурился и покачал головой.

– Вы из парикмахерской, – лениво сказал Серёга.

– Да, – признался Август Янович, – но там я только работаю. А на самом деле я… Я тебе открою большую тайну. Но сначала скажи: ты можешь увести отсюда своего брата минут на десять?

– Могу хоть на двадцать. А зачем?

– А затем, что я…

Тут Август Янович сделал большую паузу, потому что пока ещё сам не знал, кто он такой. Сначала он хотел сказать, что он Карабас-Барабас. Это единственное, что помнилось из детства, да и то не своего. Затем он хотел признаться, что он знаменитый сыщик, но и от этого пришлось отказаться, потому что слишком похоже было на правду.

Взгляд Августа Яновича упёрся в Серёгин автомат, и он понял, кто он такой.

– Я – шпион, – просто сказал Август Янович. – Иностранный разведчик.

Парикмахер мог назвать себя Иванушкой-дурачком или уссурийским тигром – всё сошло бы ему с рук. Ну, повернулся бы Серёга и удалился спокойно. Но Август Янович умудрился совершить единственную из возможных ошибок.

Серёга, конечно, не поверил. Но при слове «шпион» мышцы его напряглись, а глаза выстрелили в парикмахера дуплетом. Секунду он колебался. Секунду он оценивал: что можно выжать из этого старого чудака? Дело решили тёмные очки и шапочка с иностранной надписью.

– Сыграем в шпиона? – предложил Серёга.

– А потом ты уведёшь брата? – спросил Август Янович.

– Уведу.

– Сколько играем? – осведомился Август Янович.

– Два часа, – быстро сказал Серёга.

– Двадцать минут.

– Тогда час.

– Но за час они могут уйти, – сказал Август Янович. – Давай так: играем пятнадцать минут, потом ты его уводишь. А после играем ещё сорок пять минут.

– Тогда с гранатами, – сказал Серёга.

– Хорошо, – согласился Август Янович, не знавший, на что согласился. – Что я должен делать?

– Я пойду в лес. Когда свистну, вы тоже идите.

– И всё? Так просто?

– Всё, – сказал Серёга и скрылся за кустами.

Спустя минуту из глубины леса послышался свист.

– Иду, иду, – отозвался Август Янович. – Берегись, озорник!

В детстве Августа Яновича в «шпионов» не играли. Играли в «салочки», в «красных и белых», в «казаки-разбойники», в «лапту», в «чижика».

Современные игры Август Янович представлял себе плохо. Но поскольку этот шустрый ребёнок куда-то скрылся, то Август Янович подумал, что предстоит нечто вроде игры в прятки.

Август Янович продвигался по лесу и, желая доставить мальчику как можно больше удовольствия, проговорил «страшным» голосом:

– Где же этот проказник? Вот я его сейчас найду!

На пути попался старый заросший окоп, и парикмахер не без труда сполз в него и с трудом выполз. Слева ещё раз свистнули, совсем близко. Свист доносился как будто бы сверху, но Август Янович не обратил на это внимания.

На пути стояло толстое дерево с раздвоенным стволом, спрятаться за ним было очень удобно. Да и свист доносился оттуда.

– Где же этот негодник? До чего же он ловко спрятался! – сказал Август Янович и в ту же секунду рухнул куда-то вниз.

Через Кулёминск когда-то прошла война; в его окрестностях было достаточно старых окопов, ям и даже разрушенных дотов. Но Август Янович слабостью зрения не страдал и вполне спокойно мог миновать эту яму, если бы она не была прикрыта ветвями.

Надо сказать, что ловушка не была запланирована. Это вообще была не ловушка, а убежище, которое Серёга оборудовал для себя ещё вчера. Сегодня он просто ловко навёл парикмахера на яму. Но Августу Яновичу было от этого не легче.

Он сидел в яме. Наверху, в дыре, которую он пробил при падении, просвечивало недоступное голубое небо. Шапочка, зацепившаяся за сучок, приветливо помахивала козырьком. Очков на лице тоже не было.

Август Янович зашарил рукой по земле. Ладонь его нащупала какой-то холодный предмет. Предмет вдруг задёргался, выскользнул из-под ладони и молча запрыгал вокруг Августа Яновича, норовя ужалить его в лицо.

На этот раз Август Янович проявил резвость, которая была свойственна ему лет сорок назад. Когда он вскочил на ноги, края ямы оказались всего по грудь. Он вымахнул из ямы, как молодой кенгуру, вынося на плечах ворох ветвей.

На поверхности всё выглядело не таким страшным. В яме сидела вовсе не змея, а обыкновенная жаба, одна из тех, какими в детстве Августа Яновича мальчишки пользовались для сведения бородавок. Очки лежали рядом с ямой, а шапочка болталась на ветке, торчащей из-за шиворота Августа Яновича.

Приведя себя в порядок, Август Янович осторожно продолжил путь к раздвоенному дереву. Настроение его слегка изменилось, и теперь он приговаривал уже так:

– Вот я сейчас возьму прут… Вот я покажу этому безобразнику…

Август Янович подобрал прут, подошёл к раздвоенному дереву и, хитро прищурясь, просунул прут в развилку.

В то же мгновение дерево обрушилось на него. Во всяком случае, так ему показалось. Что-то неимоверно тяжёлое свалилось на Августа Яновича сверху. Ударило одновременно по шее, спине и как будто даже по всем внутренностям. Он распластался на земле в виде буквы «X», раскинув руки и ноги. В затылок ему упёрлось что-то твёрдое, а суровый голос сказал:

– Не шевелиться!

Куда там шевелиться! Август Янович чувствовал себя так, будто его разобрали на части и каждая часть лежала отдельно от другой. Серёга действовал по всем правилам разведки: не стал стрелять в шпиона, а прыгнул на него с дерева, чтобы взять живым. Если бы Серёге вздумалось забраться повыше, то живым бы он, конечно, Августа Яновича не взял.

– Встать! Руки за голову! – приказал Серёга, слезая со спины парикмахера.

Но вставать не хотелось. Боль в спине начала утихать, земля была прохладной. То, что