Ее добряк хозяин раздраженно машет рукой, сейчас придем. То обстоятельство, что она появилась в самый неподходящий момент, вызывает его гневное неудовольствие. В конце концов, он решает продолжить расспросы за столом и зовет нас за собой.

— Не побрезгуйте отведать нашей простой пищи, принцесса, — говорит он, поднимаясь с лавки и оправляя неизменный синий халат. — Готовим мы тут без претензий.

И мы двигаем наверх. Я опираюсь на руку моего милого умнички Эразмуса и шепчу ему на ухо.

— Ты молодец, колдун!

В ответ он недоуменно смотрит на меня. Смотрит, будто первый раз меня видит. Я усмехаюсь, все его неожиданные включения дурака забавны. Ему не понятна моя благодарность, хотя он чувствует, что сделал что-то правильное. И сделал это впервые со дня нашего знакомства.

Ему невдомек, что похвала принцессы Мусорной Долины Беатрикс Первой стоит всех запасов блескушки которые можно стрясти с местных баронов. А ее прощение вообще не имеет цены. Никакой цены, что можно выразить в мешках морковки, посохах, владениях или монетах. Мое прощение не имеет стоимости. Он недоумевает и все же благодарно сморкается и кашляет. Бедняга, ему приходится совсем туго без своих доспехов. Без них он как черепаха без панциря, я чувствую его теплую руку под тонкой тканью. Мне хочется ее сжать, но я сдерживаюсь. Будь проклят этот гадский этикет.

С нашей одежды капает, мы шлепаем вслед господину Понга наверх к крепкому столу, за которым с кислым, как семисотградусный уксус видом сидит мой бронированный прожора. На морде Ва написаны все печали мира, глядя на него заплакал бы даже Протопадишах. Заплакал и подарил сто тысяч баночек морковного пойла.

— Чем богаты, господа! — с фальшивым воодушевлением воркует господин Пилли, — угощайтесь тем, что послали нам боги. Прошу, салатик из болотного хвоща. Тут супчик из тины, утром собирали.

Слушая про местные деликатесы, Ва принимает вид, что вот-вот умрет. Рагу из крапивы и рогоза, жареный ежеголовник, канапе с лягушачьей икрой. Все это прекрасно сочеталось бы с благородным см’гончиком, но его нет. Состроив трагическую гримасу, дракон набирает в пасть немного тушеной ряски и принимается мрачно жевать.

Жует он, будто сейчас его на собственные похороны или похороны Матушки. Солнце почти зашло и бросает последние полумертвые лучи на толстую шкуру, отчего картинка представляется совсем безнадежной.

Мне становится смешно. Ничего мой дорогой, свое мы наверстаем, только потерпи. Бросив взгляд на меня, дракон подкатывает глаза. Я еле сдерживаю смех, продолжая великосветскую беседу с нашим радушным хозяином, который нет-нет, да глянет на мои запястья.

Усталые слуги снуют между кухней и нами, убирая одни блюда ставя на стол другие. Тарелки кстати разномастные, что явственно говорит об их происхождении. На каждой мне видится надпись «Собственность принцессы Беатрикс». Но я не обращаю на этот факт внимания, сейчас меня больше интересует, что хочет барон. Его речи крутятся вокруг выбросов, которых нет, вокруг того, что происходит в Долине.

— Что-то произошло, принцесса, — беспокоится наш радушный хозяин, — такой тишины не было со времен основания «Осторожно, заземлено». Долина будто замерла. Это очень необычно, вы понимаете?

— Конечно, понимаю, господин барон. Но я не была дома, уже пару недель, а то и больше, — развожу руками я, осторожно пробуя болотные деликатесы. Тина отдает тухлым, ежеголовник горчит, в общем, довольно неплохо, во всяком случае, не намного хуже обычной пищи Старой Земли. Конечно, хотелось бы запить все это, но на выбор только вода и травяной отвар.

— Извините, папаша, а можно к вашему хавчику немножко промочить горло? — Ва разочаровано смотрит на господина Понга. В его янтарных глазах испускает последний вздох надежда. Наш хозяин всплескивает руками, боги! Он совсем позабыл. Конечно, добрая еда нуждается в благородных напитках. Болотные джентльмены знают в них толк.

— Гриша! — повелительно зовет он. — Гриша! Принеси нам выпить! И зажгите факелы, уже почти темно.

И действительно солнце, подрожав пару минут как с похмелья, провалилось за горизонт. Оранжевые сумерки стремительно льются на Старую землю, щедро заливая все вокруг. Долину реки, нас, Старую землю — все, куда могут дотянуться. Я с сомнением гляжу на мокрого Фогеля рот, которого набит заячьей капустой. Шевелюра колдуна торчит в разные стороны. Заметив мое внимание, он скромно улыбается. Пить гнилушку сегодня ему строго противопоказано, с бароном нужно держать ухо востро и наш колдун в состоянии мяу мне совсем не в кассу.

Гриша, в подобии ливреи состоящей из одних заплат приносит нам микроскопическую баночку морковной амброзии. Оценив ее размеры, Ва испускает стон, этого не хватит даже промочить горло. Такое количество запросто растворится в пасти. Когда баночку откупоривают, у меня перехватывает дыхание. Запах cм’гончика может свалить взрослого водяного быка. Что-то совершенно невероятное, такого я еще никогда не нюхала.

Так и знала, в качестве местных благородных напитков можно не сомневаться. Каждый барон гордится своим рецептом, но ни одну из этих комбинаций нельзя принимать внутрь. Все они как одна состоят из головной боли, сушняка, тремора и вонючего выхлопа поутру. Только пропорции отличаются от баронства к баронству. У кого-то больше сушняка, а кто упирает на головную боль и отвратительный запах.

Пару секунд я обдумываю, а не взять ли последние оставшиеся пару бутылок вина. Но тащиться за ними к тележке лениво, да и пополнить запасы в нашей ситуации проблематично. Где еще за пределами моей Долины можно раздобыть вина? Есть вопросы, ответов на которые не будет никогда.

— Мы добавляем в него колдунскую жидкость из бочки, — доверительно сообщает господин «Осторожно, заземлено», — это придает напитку крепости и аромата.

— Что за бочка? — интересуется Фогель, со звуком лягушки-быка проглатывающей вилок капусты проталкивая пережеванный ком в пищевод.

— Мой дед, барон Понга, разыскал ее. Это было нелегко, но результат того стоит, сударь. Каков аромат, ощущаете?!

Бочки! Моей между прочим бочки! Но вслух я ничего не произношу, а принимаю глуповатый заинтересованный вид. Еще один подъедала у бедной Беатрикс, так и запишем.

— Аромат? — в сомнении переспрашивает Фогель. В ответ хозяин демонстрирует бочку, стоящую под замком в деревянной клети.