Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Buona sera, Signor Mario, — холодно поприветствовал Папаша. — Все-таки решил почтить нас своим присутствием?
— У меня еще куча времени, — бодро заявил парень, натягивая трико.
Томми сидел на складном стуле и подпиливал ноготь. Сжав кулаки, он ощутил, как больно край пилочки врезается в ладонь. Уголком глаза он видел стройное красивое тело. Мысль о том, что Сью-Линн сохнет по Марио, отозвалась самой настоящей тошнотой.
— Ты сегодня тихий, Везунчик, — Марио держал кожаную защиту для запястья. — Вот, зашнуруй мне, хорошо?
— Конечно.
Голос удавалось контролировать на удивление хорошо. Затянув завязки, Томми спросил:
— Будешь сегодня делать тройное?
— Наверное, — Марио шевельнул запястьем. — Спасибо.
Развернувшись, он повертел в руках свою накидку и брезгливо сморщил нос.
— Ты забыл ее почистить, Томми. Что это на краю? Навоз?
— Ты задел ей край манежа, когда выходил. И ты, как и я, прекрасно знаешь, куда ступают лошади, когда проходят мимо.
— Ну, это твоя работа их чистить.
— Ты измазал, ты и чисти! — вспыхнул Томми. — Я не нанимался за тобой дерьмо отчищать!
— Basta, вы двое! — с каменным лицом прикрикнул Анжело. — Как вы на номер пойдете? Вот, — он сунул Томми щетку. — Давай быстро!
Кипя от злости, Томми принялся отскребать засохшее пятно. Когда Анжело и Папаша Тони вышли, Марио забрал у него щетку.
— Прости. Мне следовало быть осторожнее. Я сам потом почищу, хорошо? Повернись.
Марио набросил тяжелую накидку ему на плечи. Томми завязал тесемки на горле, и все посторонние мысли испарились. Он уже научился расслабляться и наслаждаться аплодисментами на выходе. Пыльным порывом ветра лестницу отбросило прочь, и Папаша Тони тихо велел:
— Мэтт, никакого тройного. Слишком сильный ветер. Заканчивай двумя с половиной.
Марио открыл рот, собираясь, кажется, спорить, однако в конце концов пожал плечами.
— Да, сэр.
Но когда они сошли на мостик, парень подмигнул Томми и прошептал:
— Это не ветер сильный. Это я на взводе.
После каждого представления, пока они переодевались, Папаша Тони обычно разбирал замеченные недостатки. Сегодня он рявкнул:
— Томми, когда Мэтт летает, следи за собой! Да, публика смотрит на него, но ведь и ты не невидимка! Не сутулься и не витай в облаках!
Вяло приняв замечания к сведению, Томми продолжал развешивать костюмы.
Когда все ушли, он остался внутри: расстелил накидку Марио и атаковал упрямое пятно моющим средством.
В зеркале Томми увидел, как Марио возвращается в грузовик.
— Не пользуйся этой штуковиной с закрытой дверью. Она же ядовитая. Смотри, что написано: использовать в хорошо проветриваемом помещении.
— Всего пара капель, — Томми, не глядя на него, закрутил колпачок и вернул бутылку на положенное место.
Тогда Марио снова закрыл дверь, приблизился и, взяв Томми за плечи, мягко развернул. Несмотря на знакомый прилив предвкушения и возбуждения, Томми оттолкнул его.
— В чем дело, Везунчик? Я хотел поговорить.
— А я нет, — огрызнулся Томми. — Прибереги красивые слова для Сью-Линн. Мне не надо никаких объяснений.
Марио беззвучно рассмеялся.
— Господи, а девочка, я погляжу, времени даром не теряет.
— Это правда или нет?
— Что именно правда? Разумеется, я затащил ее в постель… она на это и напрашивалась.
Тон у Марио был явственно довольный.
— Ты что, специально… — Томми потерял дар речи. — Ты специально…
— Разумеется, специально, — усмехаясь, передразнил Марио. — Решил, что кто-кто, а она точно всему цирку разболтает. Не припомню, чтобы кого-то еще удавалось так легко развести на секс.
— Судя по тому, что я слышал, ты в этом тоже участвовал.
— А то, — хихикнул Марио. — Сью-Линн просто хочет, чтобы все знали, что ведущий артист крутит с ней шашни.
— Но как ты мог… — Томми замолчал.
— Слушай, парень, — лицо Марио потемнело. — Не знаю, с какого времени ты возомнил, что я должен перед тобой отчитываться.
Томми взял стул и принялся его складывать.
— Значит ты не блещешь умом.
— А по-моему, если здесь кто-то и не блещет умом, так это ты. Черт подери, ты достаточно взрослый. Пошевели мозгами. Нам меньше всего нужно — и я об этом уже упоминал — чтобы твои предки слушали эти сплетни… ну, то, о чем Маленькая Энн тебе говорила. Обо мне. Мы оба знаем, что она говорила. А Сьюзан безобидная. Милая девочка, глупенькая такая…
— Прямо как я, — горько продолжил Томми.
— Боже, Везунчик… — Марио замолчал, явно собирая терпение в кулак. — Но она слишком много болтает. Чего доброго, твои родители подхватят обрывки слухов и начнут задумываться. В худшем случае твой отец отправит меня за решетку… если, конечно, сперва не скормит львам… а тебя сошлют в какой-нибудь исправительный дом. В лучшем — самом лучшем — меня уволят, и ты уж точно больше никогда не будешь летать с Сантелли. Тебе это надо? Давай же, не веди себя, как неразумный младенец! Теперь у девчонок есть обо что почесать языки, а те слухи, может, завянут раз и навсегда.
— Ага, — пробормотал Томми. — Ты прямо-таки образец благородства и самопожертвования. Я заметил.
— Слушай! — лицо Марио исказилось от внезапной ярости. — Твои же собственные слова! Если я захочу позвать девушку на свидание, то буду хоть целоваться с ней, хоть трахаться, и не собираюсь падать на колени и выпрашивать у тебя разрешение!
— Можешь трахнуть хоть весь цирк, включая верблюдов! И посмотришь, будет ли мне дело!
— Следи за языком, — тихо и угрожающе проговорил Марио. — А то зубов не досчитаешься.
— За ширинкой своей следи, — Томми был вне себя от злости и унижения. — А со своим языком я и сам
