И хотя Иона гораздо больше похож на туркмена, он бы неоставил ее в ванной одну, тем более когда у нее пошла носом кровь.

Именно так. Именно так Марк и объяснил запачканные руки истранные пятна на комбинезоне. Высота, перепад давления, перепадтемператур, — оказывается, у нее очень слабый нос, а она даже не зналаэтого.

«Но почему крови было так много?.. И почему он так смотритна меня, как будто собирается сказать что-то ужасное?..»

— Это из-за погоды, Марк?

— Нет. Не из-за погоды. Я должен сказать тебе.

Он сел рядом с ней на кровать, приблизил лицо и крепкоухватил ее за руки.

— Кара! Это касается твоего отца…

В самой глубине ее тела вдруг возник маленький кристаллльда. И начал стремительно расти: из маленького кристалла возникали новыекристаллы, они отпочковывались друг от друга; еще несколько минут — и онизаполнят ее всю.

— А что — отец? — медленно спросила она. — Мыже уже говорили с тобой об этом… Я попытаюсь попросить у него прощения…

— Уже не нужно просить у него прощения… То есть, можетбыть, и было нужно. Но…

Он еще крепче сжал ее руки и придвинулся к самому ее лицу.

— Я всегда буду с тобой, кара. Я хочу, чтобы ты этознала.

Я никогда не оставлю тебя, что бы там ни было…

— Ну? Я тоже не оставлю тебя. А при чем здесь отец? Онже не хочет нас разлучить, это было бы просто смешно.

— Отца нет, кара.

— Нет? Очень интересно… А куда же он делся? Они улетелибез нас?

— Его нет. Он умер…

Ольга недоверчиво посмотрела на мужа и улыбнулась. В жизнисвоей он не видел более пугающей улыбки, — В каком смысле — умер?

— Его больше нет в живых. Он умер. Его убили. Сегодняночью…

— О чем ты? Как его могли убить?

Теперь Марк был совсем рядом. Он навалился на нее всемтелом, подмял под себя, так же, как это бывало, когда страсть заставала их всамых неподходящих местах. Но никогда еще его тело не было таким тяжелым…

— Пусти меня… Мне тяжело…

— Ты поняла, что я сказал? Он умер, его больше нет вживых.

— Я поняла, только не наваливайся на меня так…

— Кара! Ты поняла, что я сказал?

В его близких глазах она увидела такой испуг, что поняла: отслов, которые он произнес, невозможно будет отмахнуться.

Он сказал какую-то правду об отце, какую-то страшную правду,нужно сосредоточиться и попытаться уловить ее смысл.

Отца больше нет в живых. Он умер. Его убили.

Умер. Убили. Умер, умер, умер.

Умерший — значит, не живой. Ну почему ее преследует эта больв висках? Умер.

Убили.

Убили!!!

— Что? Что ты сказал?!

— Его убили.

Только сейчас, только сейчас до нее стал доходить страшныйсмысл его слов. Как будто она лишь слегка приоткрыла дверь, и в нее заползледенящий ужас. Сопротивляться ему было бесполезно, и Ольга закричала:

— Нет! Нет! Это не правда!..

— Да.

— Нет!

Папы больше нет?.. Как может быть, что папы нет? Еекрасивого, сильного отца, так полного жизни, так полного любви, настоящегомужчины, способного на безумства… И все это принадлежало одному человеку —Инке… Она ни с кем не хотела делиться этим, даже с ней, его дочерью… Как же онаненавидит… Инку или отца? Инку или отца?!

Она ненавидит, а он умер…

Манана тоже умерла, но это было давно, она просто исчезла изих дома, а потом исчезли вещи, но Манана была сумасшедшей. А отец — отец былсовершенно нормальным, здоровым человеком, как он мог умереть?..

Нет, не так. Он не умер, его убили.

Убили.

Убийство, страшная вещь, слишком много крови.

Кровь.

Почему ее руки были в крови? Почему ее комбинезон был вкрови?..

— Кара! Ты слышишь меня, кара! Не молчи, пожалуйста!

Ты слышишь меня? Ты меня понимаешь?!

Если кто-то умирает, то близкие ему люди должны плакать,почему же она не может плакать? Почему, почему, почему? Потому что она не веритв то, что отец умер. Но и Марк не может врать, он не может шутить этим… Онникогда не врал ей, Марк… Но ведь когда-то же нужно начинать… Почему он таксмотрит на нее… Нет, он не врет.

Отца нет.

Ольга закричала, забилась в его руках: нет, нет, нет, папа,этого не может быть, ты говоришь чушь, Марк, ты говоришь не правду, зачем тыговоришь не правду, нет, этого не может быть, папа, Марк!..

Она потеряла сознание.

…Но когда снова пришла в себя, то сразу же увиделасклоненное над собой костлявое лицо правды: отца нет, и тебе никуда неспрятаться от этого — ни в обморок, ни в сон, ни в сумасшествие…

Откуда эта кровь на комбинезоне?

Ольга снова начала кричать, она кричала до тех пор, пока непотеряла голос, — полчаса, час, полтора. И все это время Марк не отпускалее ни на минуту: она видела его постаревшее, осунувшееся лицо, именно таким онстанет через двадцать лет, именно таким. Похожим на отца, которого больше нет.

Которого убили. Кто мог убить его?

— Кто?! Кто это сделал, Марк?

— Я не знаю. — По лицу его бежали тени: ужас, сострадание,жалость, любовь сменяли друг друга в бесконечном танце. Но там, за их спинамипряталось что-то еще. Что-то еще, о чем знал только Марк и о чем он не хотелговорить Ольге.

Она знала.

Что-то ужасное.

Когда она проснулась, подошла к окну, опустила руки в снег…Вернулась к кровати и коснулась ладонями его спящего лица…

Почему так много крови? Это же просто кровотечение из носа,а не открытая рана, когда кровь хлещет фонтаном… Открытая рана… Отца убили.Ударили ножом в сердце, было много крови. Сознание Ольги путалось, аспасительная ясность не приходила. Она вдруг поняла — если когда-нибудь этаспасительная ясность придет, то она будет похожа на убийство…

Убийство.

Обессиленная, почти лишившаяся рассудка, она наконец-тозатихла в руках мужа.

— Марк!

— Я здесь, я с тобой, кара…

— Марк, скажи… Откуда эта кровь у меня накомбинезоне?..

* * *

К двум часам дня все показания были собраны. Все свидетелибыли опрошены, и предварительные итоги были подведены. Звягинцев сидел в своемзакутке, в комнате номер тринадцать административного крыла отеля.