— Да нет, в том-то и дело, что они как бы не ругалиськонкретно между собой. — Лоб юного портье, совершенно непривычный к какимбы то ни было интеллектуальным изысканиям, прорезала глубокая старческаяморщина. — Как бы вам объяснить, шеф? Они выясняли отношения из-за кого-тоеще.

— Из-за кого?

— Ну, из-за кого мужики выясняют отношения? Из-заженщины, конечно!

— Кого-то не поделили и на этой почве ссорились? Можетбыть, пожилой в чем-то обвинял молодого?

— О, вспомнил! Ну, конечно! Парня зовут Марк, так?

— Да. Так пожилой в чем-то обвинял Марка?

— Нет. Наоборот, он как бы его жалел. А Марк как быоправдывался, просил не сердиться и войти в положение.

— Его положение?

— Да нет же! Я говорил… Они все время говорили оженщине.

— О жене пожилого.

— Об этой красотке? Шикарная телка, только я слышал,что у нее какая-то травма… Я даже хотел навестить ее… — Глаза портьеподернулись мечтательной поволокой. — Вы как думаете, шеф, удобно будет,если я ее навещу? Красивая женщина в таком состоянии…

— Думаю, что теперь тебе стоит забыть об этом. Ее мужаубили, и она теперь вдова.

— Ну, это ненадолго, — убежденно сказалСерый. — Знаете, сколько соискателей в очередь выстроятся на такой-тофранцузский шарм.

Пожалуй, Марк прав, увлечение стриженой кошкой принимаеткакие-то вселенские масштабы. И Серый тоже прав — такая фифа недолго останетсявдовой.

— Так они говорили об Инессе?

— Нет. О жене Марка. Она, конечно, тоже ничего… Дажелучше, чем Инесса, и волосы длинные… Мужчинам нравятся длинные волосы. А вамнравятся, шеф?

— Не задумывался. — Кой черт не задумывался, ужелет десять, а то и все пятнадцать, как перестал об этом думать.

— Но вот лично для меня… Чего-то в ней не хватает, хотяи фигура замечательная, почти как у Инессы, и все при ней.

А вот поди ж ты… Французский шарм, вот как я это называю!

Разговор стремительно удалялся от нужной Звягинцеву темы, иПал Палыч решил вернуть романтического портье обратно на дистанцию.

— А с чего ты взял, что они говорили о жене Марка?

— Из разговора. — Серый посмотрел на Звягинцева ссостраданием: неужели не понятно. — Пожилой, который Шмаринов, его женаведь тоже Шмаринова… Так вот, пожилой говорил, что такие вещи очень сложнопрощать, особенно мужчине, особенно отцу. Что он не понимает этой дочернейревности. Так он и сказал? «Я не понимаю этой дочерней ревности, это что-тоненормальное…»

Серый закрыл глаза и пошевелил губами, вспоминая текст:

— Ага, он это сказал, а Марк так как-то странно на негопосмотрел: «Что значит ненормальное, она абсолютно здорова». К чему это былосказано, я не понял. Ну, неважно. Пожилой ему в ответ: «Ольга все большестановится похожей на мать, и это меня пугает… Этот сегодняшний взрыв…» Тот емуговорит: «Зачем вы ее ударили? Вы же знаете, как она к вам относится…» Апожилой так подумал и сказал… Сейчас, сейчас… Он сказал: «Мне плевать на себя,но она оскорбила мою жену. А этого я не могу простить никому, даже собственнойдочери…» Вот.

Серый фыркнул носом и утер пот, от усердия проступивший нависках.

— Уж больно складно получается, — с сомнениемсказал Звягинцев. — И как ты только все запомнил? Весь разговор, я имею ввиду?

— Да очень просто, шеф. У меня же феноменальная память.

Пять страниц типографского текста с одного прочтения… Плюсцифры…

— Какие цифры?

— Самые обыкновенные. Множу и делю любые значения.

— Да ну? — искренне удивился Звягинцев. — Ядаже не подозревал в тебе таких талантов.

Серый расплылся в довольной улыбке.

— Хотите проверить?

— Можно.

Через секунду из стола был извлечен калькулятор, и Звягинцевприступил к испытаниям.

— 45 612 разделить на 737?

— 61 и три восьмерки после запятой, — не заставилсебя долго ждать Серый. — Запросто беру цифры до третьего знака послезапятой. Верно?

— Верно! — восхитился Звягинцев, сверившись скалькулятором, и даже захватил ртом лишку воздуху. — А теперь усложним:946 231 разделить на 98?

— 9655 и 418 после запятой. Ну как?

— Наповал, Серый!

— Еще давайте!

— Ладно. 3265 умножить на 471 ?

— 1537815.

— Да ты просто Вольф Мессинг какой-то!

— Это еще кто?

— Был один такой… Вундеркинд.

— Ну, не знаю… Типографский текст будемпроверять? — Серый оседлал своего любимого конька и теперь упорно не желалс него слезать.

— Пока воздержимся. А с твоими талантами, Серый, гнитьздесь просто тупость. Тебе надо пристроиться в какое-нибудь шапито и выступатьс сольным номером. Или завербоваться в аналитический отдел ФСБ. Там такихзатейников любят.

— Да нет, шеф. Лучше я буду этим девочек развлекать.

— А что, ведутся?

— Еще как! Приходится палкой отгонять. — Серыйобнажил в улыбке неровные зубы. — Так прямо и шастают за стойку. Никтомимо не проходит.

— Ну хорошо. Значит, они разговаривали в холле. Апотом?

— Что потом?

— После того, как поговорили?

— А ничего. Пожилой пошел к себе, а Марк вернулся вбар.

— Откуда знаешь, что вернулся?

— Ну, вы даете, шеф! Я это своими глазами видел… Прямосразу и пошел.

— И за всеми ты следишь?

— Ну, ночью так получается. Интересно за людьминаблюдать, какие они, в каком состоянии заходят и в каком выползают… Какие уних женщины…

— Ладно, Серый, — Звягинцев тяжело поднялся сдивана, — пойду я. Спасибо за ценную информацию. Ты очень помог следствию.

— Служу России! — снова улыбнулся Серый и приложилладонь к виску. — А че, того пожилого правда грохнули?

— Да.

— Вот ведь, блин, повезло Ивану! Сразу в центре всехсобытий. А тут — сидишь-сидишь, а все красивые бабы мимо проходят… Никакойромантики, одно исполнение служебных обязанностей.

— Ладно. На твой век еще хватит приключений. —Звягинцев любовно похлопал Серого по плечу и вышел из домика.

Ну что ж, теперь нужно идти в бар и все выяснять на месте.Ай да Марк! Честный Марк скрыл от него, что между ними и Шмариновым произошлакакая-то ссора. И довольно серьезная, если Шмаринов не собирался спускатьоскорбление. Хорошо, что попался такой Вольф Мессинг, как Серый.