— Ты ведь видишь мое настоящее лицо? Даже здесь, во дворце? — я не спрашивала — утверждала.

— Разумеется. И всегда теперь буду видеть. Обряд в храме Лунной девы связал нас сильнее, чем иных родственников. Даже амулет Дагвинов признал это… Ваше высочество, Авелина Дагвин Сурийская.

— А ты?.. Антэш Анхагар? Верно? — в тон ему подхватила я.

— Увы, у каждого из нас свои недостатки, — согласился этот невозможный дракон. И подмигнул.

— Что ж, будем знакомы, мой принц.

Я изобразила самую светскую из своих улыбок. Вернее, попыталась изобразить, потому что Бастиан снова обнял меня и накрыл мои губы своими.

Поцелуй, еще один, еще, и еще… А потом горячий шепот у самого моего рта, пока я не успела опомниться:

— Мне все равно, кто ты — принцесса, королева, да пусть даже сама богиня. Правда, все равно. Но, пожалуйста, для меня оставайся Линой. Она мне больше всех этих высокопоставленных особ нравится.

— Мне тоже, — хихикнула я. — И Бастиана я предпочитаю Антэшу. Уж извини, но принц мне сразу не понравился. Заочно. Давай без него ободемся в наших отношениях?

— Договорились, — серьезно кивнул Тейжд. И я поверила, несмотря на золотые смешинки, что, вопреки словам, совершенно несерьезно плясали в его глазах.

А потом мы сидели на диване — вернее, магистр сидел, а я, завернутая им в одеяло почти по самые уши, устроилась на его коленях — и беседовали.

Обо всем.

О Пинки, которая все это время жила у Бастиана и ждала моего возвращения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ее немного задело откатом от твоей боли, но сейчас все в полном порядке, не переживай, ящерка. Я исправно ее кормил — раз десять в сутки, не меньше. Несколько дней она вполне может обойтись без тебя, питаясь родственным огнем.

А еще о том, как магистр меня нашел и преодолел завесу.

— Да, как? Ведь драконов в их зверином обличии граница ни за что не пропустит. Она специально так устроена.

Я поерзала, устраиваясь поудобнее, и тут же получила в ответ сердитое:

— Прекрати ерзать, ящерка, а то никаких объяснений точно не дождешься. У нас найдуться другие, более важные и срочные дела.

И я замерла. Нет, против «важных и срочных дел» я тоже бы не возражала, но любопытство оказалось сильнее. Интересно же знать, как Тейджу удалось прорваться.

— Это все Миана.

— Владычица перевертышей?

— А кто же еще. Она дружила с одним из моих предков, кстати, именно по его просьбе и построила храм Лунной девы. Он был известным артефактором и создал для владычицы ее любимые парные артефакты — звезду и месяц. А она в благодарность наделила его и всех его потомков способностью переноситься к своей избранной через любые магические препятствия. Кстати, подозреваю, что и ко мне ты в ту ночь угодила именно потому, что мы — пара. Миана и ее покровительница, Лунная дева, славились своей любовью к подобным шуткам и часто помогали встретиться истинным.

Не знаю, как Лунная дева, а от Мианы, судя по рассказам Гортари, точно всего можно ожидать.

— Так я первый раз попал в Сурию, следуя за своим маячком. И на новогодний бал. Было непросто, завеса поддалась не сразу и выпила две трети ресурса, но чары Мианы оказались сильнее магии безопасников Клемора. А когда этот… курагхаш-ш-ш… похитил тебя, и я почувствовал, как тебе плохо… Вот тогда Мрак прорвал завесу, как мыльную пленку, даже не заметил. В образовавшуюся брешь, пока она не успела затянуться, и Лон за мной пролетел. Потом я увидел, что натворил этот мерзавец, и… В общем, боюсь вашим ученым придется наносить на карту Сурии новую пустошь.

Глава 23.4

Тейдж невесело усмехнулся, видимо, заново переживая все, что случилось. И я, быстро поцеловав его в маленькую родинку на подбородке, чтобы отвлечь от тягостных мыслей, спросила:

— А как получилось, что ты оказался принцем Антэшем и герцогом Бастианом Тейджем одновременно?

— Моя мама — истинная пара нашего императора. Правда, встретились они, когда у обоих уже имелись семьи, Алия Рилай только-только вышла замуж за герцога Тейджа, а у повелителя подрастало двое сыновей, — негромко рассказывал Бастиан, мягко перебирая мои волосы. И было так хорошо, так спокойно в его объятиях, словно я наконец-то нашла свой настоящий дом. — Мама — чистокровный человек, поэтому и не услышала зов истинной пары. Она любила своего мужа, Анир Анхагар не вызывал у нее никаких чувств, и она ему отказала. Разумеется, повелитель мог отобрать свою пару у герцога, присвоить, запереть навсегда в собственном доме. Наши законы давали ему такое право. Но он не стал этого делать. Отпустил. Венец власти наделяет императора способностью смягчать узы, связывающие его с нейтэ, хоть это и дается непросто. Правящий дракон должен выжить в любом случае, даже если навсегда потеряет свою избранную.

Тейдж запнулся. Его пальцы закаменели на моем теле, но лишь на мгновение. Потом он снова расслабился и продолжил:

— Мама умерла сразу после родов. А когда мне исполнилось пять лет, не стало и отца. Он так и не смирился с потерей жены, в любом бою рвался вперед и погиб, сражаясь с нечистью в Северных горах. После этого император взял меня к себе, официально усыновил, прибавив к моему герцогскому титулу титул ненаследного принца.

— И дал новое имя?

— Да. Нужно было что-то начинающееся на букву «А» — таковы традиции императорского рода. Мне предложили самому выбрать, из утвержденного списка, разумеется, и я остановился на «Антэше». Это имя чем-то перекликалось с моим родовым. Антэш – Антейдж – Тейдж. По крайне мере, так мне в детстве казалось. Так я и стал обладателем двух имен: парадного — Антэш Анхагар, и своего собственного, родового — Бастиан Тейдж. Вернее, Бастиан Литтард-Тейдж.

— Меня ты все равно не перещеголяешь. У меня этих имен штук пятнадцать… Или шестнадцать. Сейчас уже точно не помню.

— Наслышан, — хмыкнул магистр. — Придется срочно их заучивать, чтобы знать, как обращаться к дочерям.

— К дочерям? Каким дочерям?

— Нашим, разумеется. И к первой, и ко второй, и ко всем остальным. Хорошо, что сыновьям подобное не грозит. А то я бы точно запутался.

И пока я сидела, растерянно представляя длинную вереницу детей, на которых, похоже, рассчитывал Тейдж, он сцапал мою руку и прижался губами к запястью, вернее, к сияющей на нем татуировке. У меня по спине тут же побежали горячие, щекотные, но очень счастливые мурашки, а этот невероятный дракон произнес самым что ни на есть искушающим тоном: