Я подплываю ближе.

– Может наконец присоединишься? – сладко прощебетав, предлагаю я.

Хоть он улыбается, головой качает упёрто.

– Давай, Алек, – не отстаю я, завидев на его лице отчётливую борьбу с желанием. – Зачем тогда ты вообще привел меня сюда, если не позволяешь пользоваться возможностью? – С вызовом наклоняю голову. – Это ведь ты просил меня сегодня перестать прятаться от жизни. Вот оно, пожалуйста, – развожу руками в сторону, с хитрецой улыбаясь, –именно это я и делаю.

С секунду в глазах Алека мечется очевидное возражение, но он оставляет его при себе. Однако и согласия не спешит давать.

– Ты сошла с ума, принцесса. Только ты можешь бросаться из крайности в крайность: либо полное «ничего», либо чересчур «я согласна».

– Что в этом плохого? – Мой взгляд умоляет. – Давай, Алек, – настойчиво уговариваю я, а затем шёпотом добавляю. – Пожалуйста. Когда ещё выпадет такой шанс?

Ещё мгновение Алек продолжает едва заметно покачивать головой, а затем обращает взгляд к небу, смотрит на него так долго, будто кроме звёзд может обнаружить на что-то ответ. Но очевидно, что он на самом деле что-то находит, потому что, когда возвращает ко мне свой прояснившийся взгляд обратно, его стойкость рушится.

Теперь мне останется до конца жизни только гадать, что он мог там увидеть, что так быстро изменило его решение. Потому что избавляется Алек от одежды ещё быстрее, чем я.

Дыхание замирает, и я боюсь, что тело не вынесет того жара, что жжёт изнутри и сжигает снаружи, как множество поднесенных факелов к коже.

Глаза неспешно скользят вверх, словно вычерчивают контуры его тела острым ножом. Неправильно приписывать парню слово потрясающий, но сейчас это единственное, из чего состоит весь мой словарный запас, глядя на высокое, гибкое тело Алека в полный рост.

Мне дурно, сердце кажется и вовсе забыло, как нужно работать – оно то ёкает, то ускоряется, а то и полностью отключается. Волнение зашкаливает, угрожая пульсу проломить собой вены…

На мгновение я вновь погружаюсь в воду, скрывая своё желание вместе с собой. И даже горячая вода, помогает остудить мои закипевшие мысли. Вынырнув, понимаю, что Алек готовится прыгнуть. И в тот момент, когда он оказывается в воздухе, может уложиться целая вечность. Но не проходит и доли секунды, прежде чем его глаза оказываются напротив моих.

Его улыбка, такая тёплая и яркая, ослепляет своей лукавостью, но я могу лишь наблюдать, как соблазнительно скользят по ней маленькие капли воды.

– Теперь довольна? – шепчет Алек вопрос, но мысли мои уже не здесь, чтобы я могла его разобрать.

Тысячи всех земных сил притягивают меня к его губам с опаснейшей скоростью. Мой срыв равняется катастрофическому бедствию, но всё, что я знаю, что ни одна часть моего разума не считает это неправильным.

Я целую его – действительно набрасываюсь – измученная и утомлённая вечными опасениями и предостережениями. И любое внезапно вспыхнувшее противоречие моментально отправляется ко всем чертям – я хочу целовать Алека так, словно он единственный воздух на всей этой невзрачной планете, и мне плевать, как далеко это зайдёт.

На мгновение Алек теряется, подавшись телом назад. Но всего на мгновение, ничтожное и едва заметное. А в следующее моя талия в его руках, плотно сжимающихся в кольцо.

Сердце вновь готовится к мировому рекорду по скорости. Ломится в грудь так, что становится больно. Мои пальцы в его волосах – бродят в них хаотично и неосознанно. Я жмусь к Алеку ещё ближе, сильнее, хочу получить максимальный контакт с его телом. Тело ломит, трясёт и нуждается в чём-то необъяснимом.

Ближе – вот, что за желание рвёт мою кожу.

Просто хочу ещё и ещё ближе.

Я могла бы раствориться в нём, утонуть в каждой частичке его кожи, забыться в его поцелуях, отдаться этому моменту всем своим существом…

Мысли сплошная неразбериха и путаница, настолько опьянённые происходящим, что я не сразу понимаю неразборчивые движение его ладоней: они то оказываются по бокам моей талии, вжимаясь пальцами в кожу, то снова оборачиваются вокруг неё, притягивая обратно к себе, и теперь желание оказаться ближе к Алеку становится вполне объяснимым.

Алек отстраняет меня. Сознательно или нет… Хотя, кого я обманываю? Конечно, он делает это сознательно, а вот притягивает, наоборот, нет.

Этот поцелуй грозит в любой момент прерваться, поддавшись рациональной части Алека.

Но я всё равно получу желаемого.

Толкаю его вперёд до тех пор, пока спина Алека не прижимается к белоснежной поверхности бортика бассейна. Но не проходит и миллисекунды, как он меняется со мной местами, прижимая теперь меня к бортику.

Я ожидаю, что он вновь вопьётся в мои губы пылким поцелуем, но вместо этого он останавливается и просто смотрит в мои открывшиеся от поражения глаза.

– Ты должна прекратить делать это, принцесса, – говорит Алек, легко улыбаясь, и на удивление его голос звучит слишком ровно, что не сродни пульсирующей сонной артерии на его шеи.

Я падаю с небес на землю, но умело скрываю это, заставляя себя беззаботно улыбнуться.

– Делать что? – притворяюсь я, что ничего не понимаю.

Ложь. Ложь. Ложь. Я знаю, чего хочу, находя миллионы причин, оправдывающих мое поведение.

Алек сглатывает, но отвечает мне такой же улыбкой – притворной во всех своих смыслах. Глаза так цепко устремлены в мои, что я могу видеть зарождающийся в его мыслях ответ. Но вся его решимость улетучивается, когда его взгляд ненароком падает вниз. На мою шею. Ещё ниже.

Его тело напрягается, плечи становятся каменными, когда ладони упираются в бортик по обе стороны от меня. Он закрывает глаза, качая головой.

– Эту кофточку необходимо жечь за то, что она сбивает мысли своим непристойным видом, – Алек пробует пошутить, но его сломленный голос говорит о том, что он вполне серьёзно рассматривает озвученный вариант.

Я опускаю взгляд и обнаруживаю, что вырез съехал, поддавшись тяжести мокрой ткани, и теперь большая часть моего чёрного лифчика открыта взору Алека так, что и майка собственно больше не нужна.

– У меня есть идея получше, – мой хриплый голос полон волнения, хотя решимости во мне в десятки раз больше. – Нужно просто от нее избавиться.

Мои слова мгновенно призывают глаза Алека открыться. Я вижу в них большее, чем непонимание, что-то очень сложное и неразборчивое. Но его ладонь уже на моём запястье, едва успевают мои пальцы коснуться края майки. Он смотрит вниз, и на его скулах проступают желваки.

Медленно он поднимает взгляд к моим глазам; дыхание его сравнимо с внезапным затишьем, грозящим расколоть воздух напряжением.

– Осторожнее, – вполголоса произносит Алек. – Ты снова переходишь эту границу.

Знаю. Но ещё отчетливее я знаю, что борьба в его глазах близится к поражению.