Его адамово яблоко движется, когда он тяжело сглатывает.

– Ты?.. – в недоумении он не может подобрать слов. – Ты передумала, принцесса?

До меня доходит не сразу, с чего он надумал подобное, но потом…

Я улыбаюсь счастливой улыбкой и качаю головой.

– Нет, я имела в виду, – делаю вдох, – это ты идеален, Алек. Только ты. И всегда был идеальным для меня.

На пару секунд Алек приходит в ещё большее недопонимание, но затем поднимает в изумлении бровь.

– Серьёзно? Хотя… – Алек усмехается, и его губы возвращаются к своему искусному занятию, целуя меня в основании шеи. – Чему я удивляюсь? – Он продолжает прокладывать дорожку из поцелуев, двигаясь к плечу и опуская попутно лямку от лифчика. – Ты была бы не ты, если бы не решила поспорить в такой момент. – Мои глаза закатываются от нового наслаждения, когда Алек, незаметно перебравшись, повторяет тот же процесс, опуская теперь правую лямку, вставляя слова между нежнейшими прикосновениями его губ к моей коже. – Но, вероятно, именно за это я тебя так сильно и люблю.

Алек поднимается вновь надо мной, с хитрым блеском в глазах засовывая свою руку за мою спину, полностью отвлекая от мыслей. Но… перемещаюсь так, что через мгновение Алек лежит на спине, а я слегка возвышаюсь над ним сбоку, когда его рука остаётся по-прежнему на моей спине. Мне важно это сказать ещё раз.

Мои пальцы сами тянутся к его лицу, чтобы обвести линию его челюсти.

– Я серьёзно, Алек, и хочу, чтобы ты это знал. Почему ты никогда не принимаешь подобных слов от меня?

Выражение лица Алека приобретает категорический вид. Он щёлкает пальцем второй руки меня по носу, и в следующий момент я ощущаю, как с меня опадает лифчик. Мой вздох выходит шумный и судорожный.

– Потому что сегодня только мне разрешено поклоняться твоему телу…

Я сглатываю, когда неожиданно оказываюсь снова на спине. Алек же с довольным, мальчишеским видом мне ухмыляется прямо перед тем, как начать опускаться с поцелуями вниз.

– Почему только… – бормочу я, едва осиливая проговаривать, как, – о-о-ох… Алек… – вырывается из меня с дрожью и придыханием, когда он находит своими губами невероятно чувствительное место у косточки прямо над поясом последней оставшейся на мне одежде.

На секунду Алек прерывается, сжимая в руках мои бёдра. Его голос невероятно сильный и пагубный, его слова не то мольба, не то проклятие:

– Клянусь, принцесса, это самый лучший звук моего имени, который мне приходилось слышать.

Алек вновь находит ещё одно до ужаса чувствительное место, и ещё одно, и ещё, призывая меня выгибаться и продолжать шептать его имя, пока он избавляет меня от последней маленькой детали моего гардероба, заставляя ощущать себя невероятно любимой в его руках. А затем он укрывает моё тело своим, переплетая между собой наши ноги. Смотрит на меня долгим-долгим потрясающим взглядом.

Глаза в глаза. И время словно остановилось.

Я уже не жду ответа на свой незаконченный вопрос, но Алек всё равно про него не забывает.

– Потому что только сегодняшней ночью ты – по-настоящему моя, принцесса, – произносит он слова, очень похожие на клятву, и тут же запечатывает их на моих губах поцелуем.

Последний шанс остановиться, но ни я, ни Алек этого не делаем…

***

Этой ночью мне наконец не снятся больше кошмары. Согретая объятиями Алека, я сплю, наверное, самым сладким сном за всю свою жизнь. Но утро всё равно выдаётся хмурым и пасмурным. Снег так и валит, мелкой белой стружкой. Несколько минут я лежу с улыбкой, запутанная в простынях и подушках, пока понимаю, что Алек не спит, прислушавшись к его дыханию. Он лежит за моей спиной с пугающей неподвижностью. Обнимает меня, прижимает к своей груди, но его руки такие тяжелые и застывшие, как у настоящей каменной статуи. И я понимаю, пусть сам он здесь, его мысли находятся в миллионах километров от сюда. Сам Алек уже частично одет, а мои вещи лежат на столике возле кровати. Значит он все же вставал, и меня удивляет, почему он вернулся, так как наверняка уже успел осознать, что же именно вчера произошло. Означает ли это, что он себя не ненавидит?

– Ты не ушёл, – шепчу я, вместо всех тысяч подходящих слов, которые могла бы сказать ему.

– Я обещал, что больше никогда не оставлю тебя одну, – также просто отвечает Алек, но голос его отстранённый и блёклый, подтверждающий опасения.

Моё дыхание становится поверхностным, мне трудно глотать, и я зажмуриваюсь изо всех сил, чтобы уберечь себя от боли. Есть одна вещь, которая вчера произошла по ошибке, и это не относится к ночи.

– Прости, я не хотела… – произношу я еще тише, чем дышу, потому что слова мои пропитаны ложью, и я боюсь, что Алек может это услышать.

На самом деле хотела, только не я, а моя сущность. И судя по тому, как он отреагировал, он знал, что я от него скрыла.

Он качает головой, касаясь подбородком моих волос.

– Не надо.

– Надо, – настаиваю я. – Алек, я не знаю, почему от тебя это скрыла. С недавних времён…

Алек перебивает меня, не успев я предоставить и пару слов объяснений.

– Я всё знаю, – тихо и кротко говорит он. – Знаю, все твои особенности и то, что умеешь.

Секунду я пытаюсь принять услышанное.

– Знаешь?

Ещё один абсолютно пустой ответ: – Да.

– Но?.. – никак не могу поверить я, и тогда Алек решает, что мне необходимо разъяснение.

– Марко, – добавляет он.

– Марко… – вторю я ему полусознательно.

Конечно же, Марко. А потом я лишаюсь всех мыслей. Тот случай в поместье, после свидания, Алек действительно был прав, обвиняя меня.

– Как давно? – пробую я уточнить, чтобы понимать, сколько времени он мог меня уже ненавидеть.

– После случая с Соболевым. Марко сразу же посчитал, что я должен знать, зачем именно Орден охотится. В основном, только предположения.

– Почему ты молчал?

Я так и не решаюсь повернуться к нему и посмотреть в его глаза. Он делает протяжный, задумчивый вздох.

– Что бы это поменяло? – спрашивает Алек и немного ждёт, предоставляя возможность мне ответить, но я молчу. – Вот именно. Ничего. А мне без разницы какими ты обладаешь способностями. Даже если бы ты убивала прикосновением, я бы готов был за это умереть.

Воздух застывает в горле. Где-то по центру в груди что-то вспыхивает и жжётся. И вот оно – вина берёт своё, злорадно атакуя всей своей возможной мощью, наваливается, словно на меня падает многотонный цементный блок. Алек не должен говорить подобного, он должен был осудить меня…

Почему он этого не делает?

Теперь я поворачиваюсь к нему. Его глаза – единственное, что хранит ответ на все мои незаданные вопросы. Но неожиданно я сталкиваюсь с разочаровывающим осознанием. Они пустые. И это не то, что я ожидала увидеть. Или же я хотела, чтобы всё было проще простого. А сейчас я растеряна, дотошно вглядываясь в его лицо, пытаюсь отыскать хотя бы маленький намёк, способный мне помочь разобраться. Но Алек не собирается упрощать мне задачу. А возможно, мне и не нужно придумывать того, чего нет на самом деле, а принимать всё так, как оно есть. Его же взгляд не просто смотрит в мои глаза, он проникает глубже, туда, где я сама пробую скрыть все подлинные чувства.