Для меня это было неожиданностью и предоставило мне новуюпищу для размышлений.

— Еще один вопрос, доктор: можно ли начинить смертельнойдозой яда, скажем, шоколадную конфету?

— Полагаю, можно, — подумав, ответил врач. — В этом случаемогла бы быть использована чистая синильная кислота, конечно, если исключитьвозможность испарения и поместить ее в герметичную упаковку. Впрочем, можноиспользовать и любое другое вещество — крошечную крупинку легко проглотить дажене заметив. Впрочем, шоколад, наполненный морфием или стрихнином… — Онпоморщился. — Вы понимаете, мосье Пуаро, достаточно одной конфетки с отравой!Правда, человек, не разбирающийся в этих ядах, вряд ли с этим справится.

— Благодарю вас, доктор.

Я удалился. И не откладывая дела в долгий ящик, опросил всехаптекарей, особенно тех, чьи аптеки находились неподалеку от проспекта Луизы.Да, служить в полиции не так уж плохо. Все необходимые сведения я получил безпроволочек. Только в одной аптеке я узнал о примечательном в этом смыслелекарстве, которое доставлялось в интересующий меня дом. Это были глазные каплисульфата атропина для мадам Дерулар. Я на некоторое время возликовал, посколькузнал, что если по ошибке принять атропин внутрь, можно отравиться. Но симптомыотравления атропином очень близки симптомам отравления трупным ядом и не имелиничего общего с тем, что произошло. Кроме того, рецепт был старым. МадамДерулар страдала катарактой обоих глаз уже долгие годы. Обескураженный, янаправился к двери, когда меня остановил голос аптекаря:

— Минутку, мосье Пуаро. Как я помню, девушка, приносившаярецепт, упоминала, что должна будет зайти также в аптеку за углом. Попробуйтенаведаться туда.

Я так и сделал. Еще раз воспользовавшись своим официальнымположением, я получил все необходимые мне сведения. За день до смерти мосьеДерулара в аптеке отпустили лекарство по рецепту мистера Вилсона. Его, кстати,и не надо было специально готовить. Это были таблетки тринитрина. Я попросилпоказать их, и когда увидел — маленькие таблетки были в шоколадной облатке, —сердце мое бешено забилось.

— Это яд? — спросил я.

— Нет, мосье.

— А каково действие этих таблеток?

— Они понижают кровяное давление. Назначаются при некоторыхформах сердечной недостаточности, грудной жабе например. Уменьшают артериальноедавление. При атеросклерозе…

— Ма foi![27] — перебил я его. — Для меня это просто наборслов. Скажите, они могут вызывать сильное покраснение лица?

— Конечно.

— Предположим, я проглочу десять — двадцать таблеток, чтотогда?

— Не советовал бы вам этого делать, — сухо ответил аптекарь.

— Но вы все же утверждаете, что это не яд?

— Многими лекарствами, которые не имеют с ядом ничегообщего, можно отравиться, — Так же сухо ответил он.

Я вышел из аптеки окрыленным. Наконец-то дело сдвинулось сместа.

Теперь я знал, что у Джона Вилсона было орудие преступления.Ну, а как насчет мотива? Он приехал в Бельгию по делу и попросил мосьеДерулара, которого знал достаточно поверхностно, чтобы тот принял его. СмертьДерулара никоим образом не могла принести ему выгоды. Более того, запросивсведения из Англии, я обнаружил, что в течение нескольких лет он страдалсерьезным заболеванием сердца, известным как грудная жаба, или стенокардия.Таким образом, то, что Вилсон пользовался этими таблетками, было вполнеестественным. Тем не менее я был убежден, что кто-то прикасался к этимкоробкам; сначала открыл одну и, убедившись, что она полная, закрыл. Затемвынул все оставшиеся шоколадки из другой и начинил их как можно большимколичеством тринитрина. Шоколадки были довольно большие, в них могло войти отдвадцати до тридцати таблеток. Но кто же мог это сделать?

В доме находилось двое гостей. У Вилсона было орудие. У деСен-Аляра — мотив. Помните, какой он был фанатик, а что может сравниться срелигиозным фанатизмом? Не мог ли он воспользоваться тринитрином Джона Вилсона?

Внезапно мне в голову пришла одна идейка. А! Вы улыбаетесьмоим маленьким идеям? Но слушайте дальше. Почему у Вилсона кончился его тринитрин?Он наверняка привез нужный запас лекарства из Англии — со стенокардией шуткиплохи. Я снова зашел в дом на проспекте Луизы.

Самого Вилсона не было, но мне удалось поговорить сгорничной, которая обычно убирала его комнату, — Филицией. Я спросил ее, правдали, что у мистера Вилсона недавно пропал флакончик из ванной комнаты? Девушкаответила, что это действительно так и что в пропаже обвинили ее, Филицию.Английский джентльмен, вероятно, подумал, что она разбила флакончик и незахотела в этом признаться. А она к нему даже не прикасалась. Наверняка этосделала Жаннет, которая всюду сует свой нос.

Я прервал ее излияния и вышел. Теперь я знал все, чтонеобходимо. Мне оставалось только подтвердить свои догадки доказательствами.Конечно, я чувствовал, что это будет не просто. Сам я был уверен, что флакончикс таблетками тринитрина из шкафчика Вилсона взял мосье де Сен-Аляр. Но длятого, чтобы убедить в этом остальных, мне нужны были доказательства. Адоказательства отсутствовали.

Ну, ничего. Я знал — и это было главное. Вы помните нашизатруднения в деле Стайлз[28], Гастингс? Тогда я тоже знал. Но мнепотребовалось много времени, чтобы найти последнее звено в цепочкедоказательств.

Я попросил мадемуазель Меснар принять меня для беседы. Онане заставила себя ждать. Как только разговор зашел об адресе мосье деСен-Аляра, ее лицо стало озабоченным.

— Зачем вам его адрес, мосье?

— Мадемуазель, он мне необходим.

Она была в замешательстве.

— Он не сможет вам ничего сказать, — наконец проговориламадемуазель Меснар. — Он человек не от мира сего и едва ли замечает, чтопроисходит вокруг.

— Возможно, мадемуазель. Но тем не менее он был старымдругом мосье Дерулара. Он мог бы мне кое-что сообщить — какие-нибудь события изпрошлого, вспомнить о возможных недоброжелателях, любовных связях…

Девушка вдруг всхлипнула и закусила губу.

— Пожалуйста, мосье, но теперь я уверена, что ошибалась. Свашей стороны было очень любезно откликнуться на мою просьбу, но тогда я былакрайне расстроена и на меня нашло какое-то затмение. Теперь же вижу, что здесьнет никакой тайны… Умоляю вас, мосье, прекратите расследование!