Я пристально посмотрел на нее.

— Мадемуазель, порой собаке бывает трудно отыскать след, ноесли в один прекрасный момент она этот след взяла, ничто на земле не остановитее! Естественно, если собака хорошая. А я, Эркюль Пуаро, — превосходный пес,мадемуазель.

Она молча поднялась и вышла. И вскоре вернулась с листкомбумаги, на котором был написан адрес. Я покинул дом. На улице меня поджидалФрансуа. Он встревоженно взглянул на меня.

— Никаких новостей, мосье?

— Пока нет, дружище.

— Ah, pauvre[29] мосье Дерулар! — вздохнул он. — Я разделялего взгляды: я тоже не люблю священников. Мне не хотелось говорить об этом вдоме. Наши женщины очень набожны, может, это и хорошо. Но всегда ли? Madame esttres pieuse — et Mademoiselle Virginie aussi.[30]

Получив адрес мосье де Сен-Аляра, я не стал терять временидаром. Я остановился на несколько дней по соседству с его замком вАрденнах[31]. Немалых усилий потребовали поиски предлога, под которым я мог быпроникнуть в замок. В конце концов мне это удалось сделать — каким образом,думаете вы? — под видом работника эксплуатационной службы, mon ami. Устроитьутечку газа в его спальне оказалось минутным делом. Я отправился заинструментами и постарался вернуться как можно быстрее, зная, что поледеятельности для меня вполне свободно. Я плохо представлял себе, что именнохочу найти. И совсем уж не мог поверить, что у меня есть шансы отыскать этуединственную нужную мне улику. По моему убеждению, он не стал бы рисковать,оставляя ее у себя.

Конечно, когда я обнаружил, что маленький шкаф под раковинойзаперт на замок, я не мог устоять перед соблазном заглянуть в него. Замококазался достаточно простым — дверцы распахнулись. Шкаф был заполнен пустымибутылками и пузырьками. Когда я вытаскивал их, у меня от предчувствия дрожалируки. И вдруг… Я даже ахнул! Представьте, мой друг, у меня в руке был флакончикс этикеткой того аптекаря! На этикетке было написано: «Тринитрин. Приниматьстрого по назначению врача. Мистер Джон Вилсон».

Я немедленно взял себя в руки, закрыл шкаф и, сунувфлакончик в карман, принялся устранять утечку газа. А как же иначе? Всегданужно действовать последовательно и хладнокровно. Затем я покинул замок и такбыстро, как только мог, вернулся на поезде в Брюссель — была уже поздняя ночь.Утром, когда я писал рапорт префекту, мне принесли записку. Записка была отстарой мадам Дерулар, в ней выражалась просьба немедленно посетить дом напроспекте Луизы.

Дверь открыл Франсуа.

— Мадам ждет вас.

Он провел меня в апартаменты баронессы. Она величественновосседала в большом кресле. Мадемуазель Вирджинии нигде не было видно.

— Мосье Пуаро, — сказала пожилая леди, — мне только чтостало известно, что вы являетесь не тем, за кого себя выдаете, что вы — офицерполиции.

— Это так, мадам.

— Вы пришли сюда, чтобы расследовать обстоятельства смертимоего сына?

— Это так, мадам, — снова ответил я.

— Я буду признательна вам, если вы сообщите, каких успеховдобились.

Некоторое время я медлил с ответом, затем сказал:

— Сначала мне хотелось бы узнать: от кого вам стало об этомизвестно, мадам.

— От той, кто скоро покинет этот греховный мир,причастившись благодати.

Ее слова и задумчивая грусть, с которой она произнесла их,обдали холодом мое сердце. На мгновение я потерял дар речи.

— Поэтому, мосье, — продолжала она, — я самым настоятельнымобразом прошу вас рассказать, каких успехов добились вы в своем расследовании.

— Мадам, расследование закончено.

— Мой сын…

— Был убит.

— И вы знаете кем?

— Да, мадам.

— Кто же его убил?

— Мосье де Сен-Аляр…

Пожилая леди тихонько покачала головой.

— Вы ошибаетесь. Мосье де Сен-Аляр не способен на такоепреступление.

— У меня в руках доказательства, мадам.

— Еще раз прошу вас — расскажите мне обо всем.

На этот раз я подчинился, сообщил ей все, подробноостановившись на каждом шаге, который я делал на пути к раскрытию истины. Онавнимательно слушала.

— Да-да, все так, как вы говорите. Кроме одной небольшойдетали. Убил моего сына не мосье де Сен-Аляр. Это сделала я — его мать.

Я пристально посмотрел на нее. Она продолжала, кивая вподтверждение своих слов головой.

— Хорошо, что я послала за вами. В том, что Вирджиниярассказала мне о визите к вам до своего отъезда в монастырь, — Божий Промысел.Так слушайте, мосье Пуаро!

Мой сын был греховным человеком. Он проводил гонения наЦерковь. Он жил в смертном грехе. Кроме своей собственной, он развратил инемало других душ. Но было и кое-что пострашнее… Однажды утром я вышла из своейкомнаты и увидела невестку, стоявшую на верхней ступеньке лестницы. Она читалаписьмо. Я увидела также моего сына, который подкрадывался к ней сзади. Одинбыстрый толчок — и она упала, ударившись головой о мраморные ступени. Когда ееподняли, она была мертва. Убийцей был мой сын, и только я, его мать, знала обэтом.

Она на мгновение прикрыла глаза.

— Вы не можете представить, мосье, моих страданий, моегоотчаяния. Что я должна была сделать? Выдать его полиции? Я не смогла заставитьсебя сделать это. Это был мой духовный долг, но моя плоть была слаба. Крометого, разве бы поверили мне в полиции? Мое зрение со временем сильно ухудшилось— они наверняка ответили бы мне, что я ошиблась. Но муки совести не давали мнепокоя. Ведь до тех пор, пока я хранила молчание, я была сообщницей убийцы. Мойсын унаследовал деньги своей жены. Он расцвел, как лавровое дерево. А вскоре собиралсяполучить портфель министра. Его стараниями гонения на Церковь могли усилиться.И кроме того, была Вирджиния. Она, бедное дитя, такая красивая, такаяблагочестивая, была им очарована. У него была странная и ужасная власть надженщинами. Я видела, как он постепенно ее приручает… И была бессильнапредотвратить их сближение. Он не собирался жениться на Вирджинии. Насталовремя, когда она была готова уступить ему во всем. Уничтожив тело однойженщины, он собирался погубить душу другой!