— Выключи ее! — вопил Станнер. Раздался хруст, когда рукасломалась.

Димент со всех сил надавил на кнопку.

Давилка продолжала гудеть и трястись.

Не веря своим глазам, он нажимал кнопку снова и снова — безтолку. Кожа на руке Станнера туго натянулась. Еще немного, и она бы лопнула поддавлением;

Станнер продолжал кричать. Димент вспомнил кошмарную картинкув комиксе — человек, раздавленный катком.

— Выключи! — кричал Станнер. Его голова опускалась ниже иниже, по мере того, как машина подтаскивала его к себе.

Димент повернулся и побежал в бойлерную, крики Станнерараздавались следом. В воздухе висел запах горячей крови.

На левой стене находились три больших серых ящика,содержащих все электрические предохранители прачечной. Димент открыл их иначал, как бешеный, вырывать длинные черные цилиндры, отшвыривая их в сторону.Сначала погасли лампы, потом отключился воздушный компрессор, а потом и бойлер,с тяжелым вздохом умирающего.

Тогда давилка замолчала. Крики Станнера сменилисьсдавленными стонами.

Взгляд Димента упал на пожарный топор, висящий на щите. Он,всхлипнув, схватил его и побежал обратно. Руку Станнера затянуло почти доплеча. Через несколько секунд плечо оказалось бы за планкой.

— Я не могу, — бормотал Димент, сжимая топор, — Боже мой, Джордж,я не могу, не могу!..

Машина напоминала бойню. Она выплюнула куски рукава, палец.Станнер издал глубокий, захлебывающийся стон, и Димент поднял топор и опустилего в темноте, наступившей в прачечной. Еще раз. Еще.

Станнер свалился без сознания, кровь хлынула из обрубкапониже плеча. Давилка втянула все, что осталось, внутрь… и остановилась.

Рыдая, Димент выдернул из штанов ремень и принялсянакладывать жгут.

Хантон говорил по телефону с инспектором Роджером Мартином.Джексон ждал его, играя в мяч с трехлетней Пэтти Хантон.

— Он вырвал все предохранители? — спрашивал Хантон, — Икнопка не сработала, так?.. Когда отключилась машина?.. Так. Ладно. Что?.. Нет,неофициально, — Хантон нахмурился и посмотрел на Джексона. — Вы еще помните тотхолодильник, Роджер?.. Да. Я тоже. Всего хорошего.

Он встал и посмотрел на Джексона.

— Надо поговорить с той девушкой, Марк.

У нее было собственное жилье (осторожность, с которой онавпустила их после того, как Хантон просигналил, показывала, что она вряд лиостанется здесь долго), и она сидела напротив них в аккуратной маленькойкомнате.

— Я инспектор Хантон, а это мой помощник Марк Джексон. Мы поповоду прачечной, — с этой симпатичной темноволосой девушкой он чувствовал себянеловко.

— Как это все ужасно, — проговорила Шерри Уэлетт, — Этоединственное место, где я могла найти работу. Мистер Гартли — мой дядя. Япопала туда благодаря ему, но теперь… там стало так жутко.

— Государственная инспекция отключила гладильную машину дополного выяснения причин, — сказал Хантон, — Вы это знаете?

— Да, конечно, — сказала она встревоженно, — но что я могу…

— Мисс Уэлетт, — прервал ее Джексон, — у вас был какой-тоинцидент с этой машиной, если не ошибаюсь. Вы, кажется, порезали руку?

— Да, я обрезала палец, — тут ее лицо помрачнело, — С этоговсе началось. Почему-то я почувствовала, что девушки невзлюбили меня, будто…будто я проклята.

— Я хочу задать вам один трудный вопрос, — медленнопроговорил Джексон, — Он вам наверняка не понравится, покажется слишком личными не относящимся к делу. Я могу только заверить вас, что это не так. Обещаю,что ваш ответ не будет нигде фигурировать.

Она выглядела испуганной.

— Что вы от меня хотите?

Джексон улыбнулся и покачал головой. Это ее подбодрило.

«Молодец Марк», — подумал Хантон.

— Я добавлю: ваш ответ может помочь вам остаться в вашемчудесном доме, вернуться на работу и сделать так, чтобы прачечная стала такойже, как раньше.

— Хорошо, спрашивайте.

— Шерри, вы девушка?

Она выглядела ошеломленной, глубоко шокированной, как будтосвященник на исповеди влепил ей пощечину. После она, подняв голову, огляделасвое жилище, словно спрашивая, как его могли посчитать местом греха.

— Я берегу себя для мужа, — кратко сказала она.

Хантон и Джексон молча поглядели друг на друга, и тут жеХантон понял, что все верно: демон вселился в холодные, неодушевленныемеханизмы давилки и превратил ее в живое и злобное существо.

— Спасибо, — сказал спокойно Джексон.

— И что теперь? — хмуро спросил Хантон, когда они вышли,

Звать священника его изгонять?

Джексон фыркнул.

— Боюсь, что он просто даст тебе почитать что-нибудь изПисания, пока он звонит в психушку. Нет, нам придется действовать самим.

— А что мы можем?

— Многое. Проблема вот в чем: мы знаем, что в давильнечто-то есть. Но не знаем, что, — Хантон почувствовал холодок в спине, будто внее уперся невидимый палец.

— Существует великое множество демонов. Это может бытькакой-нибудь египетский божок, а может и сам Пан. Или Ваал. Или христианскоебожество, называемое Сатаной. Мы не знаем. Хорошо, если он уйдет сам. Но онможет сопротивляться.

Джексон взъерошил волосы.

— Да, кровь девушки есть. Но этого мало. Мы должны бытьуверены, уверены полностью.

— Но почему, — тупо спросил Хантон, — почему просто несобрать все изгоняющие формулы и не попытаться его изгнать?

Лицо Джексона стало суровым.

— Это не воришки, которых ты ловишь, Джонни. Ради Бога, недумай так. Ритуал изгнания очень опасен. Хуже, чем контролируемая ядернаяреакция. Мы можем ошибиться, и тогда конец. Сейчас демон сидит в этом кускежелеза. Но дай ему шанс и…

— Он может уйти?

— Он может захотеть уйти, — сказал мрачно Джексон, — И емунравиться убивать.

* * *

Когда Джексон на следующий вечер пришел, Хантон отослал женус дочкой погулять. Они прошли в комнату, и знакомая обстановка немногоуспокоила Хантона. Он с трудом верил, что попал в такую историю.