– Маманька твоя, Светка, моя первая жена.

Разобранный балдахин выпал из моих рук на пол.

– Кто?!

Света смущенно закашлялась:

– Ну, в общем, здравствуй, дочка.

Затем она растопырила в разные стороны руки и попыталасьзаключить меня в объятия. Но я ловко увернулась, шмыгнула в кухню, налила себеводы и стала пить ее огромными глотками, слушая, как Сеня бубнит:

– Проходите, раздевайтесь.

Я доглотала воду, умылась и вытерлась посудным полотенцем.Мое детство прошло вместе с мачехой Раисой. Папенька угодил на зону впервыегде-то в 1971-м и с тех пор дома не показывался. А милая маменька убежала ещераньше, когда новорожденной дочурке, то есть мне, не исполнилось и месяца. Кчести Ленинида следует отметить, что он не сдал меня в интернат, а принялсявоспитывать, как умел. Папенька вскоре женился на Раисе, и я долгое время, пока«сердобольные» соседки не объяснили, что к чему, считала ее своей настоящеймамой. Честно говоря, даже узнав, что Раиса моя мачеха, я не расстроилась. Ородной матери не вспоминала никогда, ее фотокарточек дома не было. Впрочем,снимков Ленинида тоже. Я была совсем малышкой, когда папеньку сунули за колючуюпроволоку. И до самой своей смерти Раиса недрогнувшим голосом сообщала, чтоЛенинид умер. Правда, причина смерти многократно менялась: то он утонул, топопал под машину, то свалился с поезда…

Отец появился в моей жизни недавно, проведя большую частьсвоей за решеткой. Как-то он попытался было подсчитать, сколько раз садился наскамью подсудимых, но сбился. Путается и сейчас. Иногда выходит восемь, иногдасемь судимостей. Но то, что не десять, это точно. Отбегав под конвоем, папенькарешил «завязать». В одной из колоний он получил профессию столяра и началвесьма успешно делать мебель. Он вообще рукастый, способен починить любыеприборы и быстро возвести шкаф в прихожей…

Мы с Тамарой, тогда еще незамужние женщины, взяли его ксебе. Ленинид не растерялся, женился на нашей соседке Наташке и зажил вполнесчастливо. Сейчас он вполне нормально зарабатывает. Многие люди, построив дачи,обставляют потом их в стиле «рашен изба», вот тут-то и появляется папенька.Всякие столы, стулья и кресла он «выпекает» мастерски, а берет не так дорого.Клиенты передают его телефон по эстафете.

Одна беда, Ленинид любит заложить за воротник. Собственноговоря, все его бесконечные посадки связаны с опьянением. Если папенька вылакалбутылку, он неуправляем.

Поэтому Наташка держит его в ежовых рукавицах. Она у насженщина крупного телосложения, громогласная, скорая на расправу. Щуплый Ленинидбоится грозную вторую половину почти до полной отключки. Если Наташа унюхает, чтоот супруга попахивает чуть-чуть пивком, она запросто поколотит бедолагу, неслишком выбирая «инструмент». Просто схватит то, что попадется под руку:чайник, кастрюлю, стул, торшер, доску для резки мяса… Я тоже не перевариваюпапеньку в состоянии даже самого легкого опьянения, поэтому ему ничего неостается, кроме как вести трезвый образ жизни.

– Негостеприимная ты, – завел папуля, входя в кухню, – нетбы людям чайку предложить с устатку. Разве гостей так привечают?

– Я вас не звала.

– Садись, Ленинид, – велел Семен, – и вы, Света,устраивайтесь.

– Поздно уже, – отрезала я, – нам спать пора, всю ночьсегодня пропрыгали!

– Чего так? – заинтересовался Ленинид.

– Сын у меня родился, – пояснил Семен, распахнул шкафчик,вытащил бутылку коньяка и сообщил: – Надо выпить по такому случаю.

– Ленинид не употребляет, – каменным тоном сообщила я.

– Ну ради такого случая по чуть-чуть, – залебезил родитель.

Сеня мигом наполнил фужеры. Ленинид и Света не сталикривляться и разом отправили коричневую жидкость в горло. Я обратила внимание,что женщина даже не поморщилась, и испугалась. Так, похоже, она тоже из«употребляющих». И потом, где она провела последние тридцать лет? Судя поотсутствию зубов, тоже сидела под надзором. Отлично, раньше у меня имелсяпапенька, алкоголик со стажем и рецидивист, а теперь к нему прибавиласьмаменька, любительница крепких напитков и уголовница. Если с присутствиемЛенинида Томочка, безмерно жалостливая и добрая, заставила меня смириться, то смамашей я совершенно не собираюсь иметь никаких дел.

– Ладно, – сказала я, – пойду спать, а вы гуляйте хоть доутра.

Не успела я лечь в кровать, как в дверь поскреблись. Яупорно молчала. Ленинид всунул голову в комнату:

– Вилка, можно? Ну ты же не спишь! Не вредничай, доча.

– Чего тебе?

Папенька ужом юркнул в спальню.

– Ей жить негде.

– Кому?

– Да Светке.

– И что?

– Ну…

– В общем…

– Что?

– На улицу-то не выгнать.

– К себе пригласи, у вас места много.

– Так ведь Наташка. Она ее живо отметелит. И потом, штукаодна получилась.

Ленинид крякнул и принялся тереть затылок.

– Какая штука?

– Выходит, что я двоеженец, – решился наконец папенька.

– Почему?

– Дык… – завел было папенька и осекся.

– Говори, – приказала я.

– Так уж вышло, получилось не со зла, – забубнил Ленинид,ероша волосы, – случайность, одним словом. В паспорте отметок никаких. Мне егонедавно дали, паспорт. В деле Светки не было, я смолчал про первую жену, когдаменя арестовали в 71-м, вот про Раису рассказал. Только получается, что и онанезаконная была.

– Постой, – дошла до меня наконец суть его несвязных речей,– ты хочешь сказать, что не оформлял развод со Светой?

Ленинид кивнул.

– Как же так? – возмутилась я.

Папенька развел руками:

– Где бы я ее искал? Думал, спилась давно. Знаешь, как онаханку трескала? Ведрами.

Я тяжело вздохнула: радостная информация.

– И тебя расписали с Раисой? Постой, когда это произошло?

– Официально отметились в 68-м.

– Не ври, не могло быть такого. В советские времена людибдительность проявляли, тебя бы в загс без свидетельства о разводе не впустили.