– Надо было мне в «Скорую помощь» сесть, – всплеснула рукамиРита, – вот не додумалась. Меня бы до Склифака добросили, все не пехом переть.

– Тамару повезли в НИИ акушерства и гинекологии, – пояснилая, – совсем не по дороге.

– Ерунда, – отмахнулась Ритка, – сделали бы крючочекнебольшой, чего им? Ну ладно, пойду, пока!

Я только кивнула, разговаривать с наглой эгоисткой нехотелось. Рита шумно дотопала до двери, потом повернулась и попросила:

– Вилка, дай мне еще двадцатку, куплю билет на метро, напять поездок, неохота пятисотенную из-за такой ерунды менять!

Я вытащила из кошелька еще две бумажки. Похоже, от Ритки иначене избавиться.

Без пяти три я, ощущая себя Матой Хари, встала возлепамятника, сжимая в руке журнал «Лиза». Мимо текла галдящая толпа. Основнаямасса молодых женщин шла в коротком, прозрачном и невесомом. Дамы постаршерискнули нацепить бриджи и капри, даже старушки скинули вязаные кофты и влезлив босоножки. Более консервативные представители мужского пола не решилисьпоголовно облачиться в шорты, но все же отказались от пиджаков и теплыхботинок. Почти у каждого второго в руках была бутылка с водой или газета,используемая вместо веера. Воздуха словно не было, над дорогой плыло сизоемарево. Я продолжала стоять на солнцепеке. По своей привычке я явилась раньшевремени, а эта Лариса небось опоздает, жди ее на жуткой жаре! В десять минут четвертогоя принялась расхаживать вдоль памятника, выставив перед собой журнал, но никтоне спешил ко мне со словами:

– Ну, где моя дискета?

Я полезла в сумочку, вытащила банку пепси, глотнулапротивную теплую жидкость и с тоской уставилась на бегущих мимо прохожих.Бывают такие женщины, которые везде и всегда опаздывают, похоже, Лариса из ихчисла.

Ровно в четыре я отошла от монумента и двинулась в сторонуметро «Тверская». В конце концов, я сделала что могла и больше жариться насолнце не стану. Отдам Жорке дискету, когда его выпишут из больницы, и дело сконцом.

Злая, потная и усталая, я добралась до дома и обнаружила,что нам отключили электричество. Бывают такие дни, когда все идет наперекосяк!Пришлось шагать по лестнице, огибая на каждом этаже железную трубумусоропровода. На третьем меня чуть не стошнило, кто-то бросил возле ковшапустую банку из-под селедки, и аромат стоял соответственный.

Зажав пальцами нос, я вскарабкалась на четвертый ивздохнула. Слава богу, тут пахло хорошим мужским одеколоном. Через секунду японяла от кого. Сверху спускались два парня, одетые в легкие светло-бежевыетренировочные костюмы. Один поднял глаза, и отчего-то по моей спине пробежаладрожь. У симпатичного юноши с правильным, слегка капризным лицом был взгляд,как у тухлой рыбы, погасший, невообразимо противный. На всякий случай яприжалась к перилам. Парни легко пробежали мимо, обдав меня запахом хорошегоодеколона и сигарет. Я потащилась дальше, недоумевая, отчего так перепугалась.Ребята были аккуратно одеты, трезвы и выглядели вполне респектабельно,очевидно, африканская жара повлияла на мой ум.

Дома я быстренько сбегала в душ, а потом плюхнулась надиван. Следовало отдохнуть. Бессонная ночь давала о себе знать, глаза началислипаться. Я повернулась на левый бок и ощутила, как мягкие лапки началитоптаться на одеяле. Наши кошки, стоит кому улечься вздремнуть, мигом торопятсяк этому человеку, чтобы прижаться и заурчать. В полной тишине было слышно, какв кухне капает вода из крана.

«Надо сменить прокладку», – вяло подумала я и отбыла вцарство Морфея.

Резкий звонок будильника сдернул меня с подушки. Я села иуставилась на циферблат: восемь, кошмар, забыла вовремя разбудить Олега. Онвстает в семь. Представляю, как муж начнет ругаться! Но уже через секунду доменя дошло: Олег в Петербурге, он приедет только завтра, и сейчас не утро, авечер, да и звон исходит не от будильника, а от входной двери. Наверное, Семензабыл дома ключи.

Я влезла в тапки и не торопясь пошла в холл. Звонокразрывался.

– Чего ты так торопишься, – недовольно пробормотала я,открывая замок.

Но на пороге возник не Сеня, в проеме двери замаячила Ритка.

– Денег больше нет, и не проси!

– Вилка…

– Говорю же, все кончились!

– Вилка…

– Как Жорка? – Я решила переменить тему разговора.

Но Ритка отмахнулась:

– Ты послушай, что случилось!

– Входи, – вздохнула я.

– Нет, лучше ты ко мне.

– Зачем?

– Поднимись, слов нет!

Недоумевая, что еще могло стрястись у Риты, а главное, чтомогло лишить ее дара речи, я пошла наверх. Радько живут в трехкомнатнойквартире. Семен, когда мы переехали в этот дом, приобрел две жилплощади,поэтому Риткины хоромы расположены над нашей гостиной, кабинетом и спальнейСени и Томуси. Из «лишней» кухни мы сделали гардеробную, избавившись отгромоздких шкафов и нависающих над головой антресолей.

Ритка, несмотря на крайний эгоизм и глупость, отличнаяхозяйка. Сколько раз ни забегала к ней, всегда обнаруживала полный порядок инекую кокетливость. На кухне у нее вместо тряпок хорошенькие полотенчики, а настоле – не клеенка, а накрахмаленная скатерть. Но сегодня перед глазамипредстала иная картина.

От красоты не осталось и следа. Вещи из шкафов, разорванныена части, валялись тут и там разноцветными кучками. В кухне неизвестные вандалывспороли все пакеты с крупой, и теперь рис, гречка, пшено и геркулес лежаливперемешку на кухонных столиках, словно поджидая Золушку, которая вместопоездки на бал начнет перебирать запасы. Впрочем, банки с вареньем оказалисьразбиты, сахар высыпан в раковину. Хулиганы расковыряли батон хлеба, разломалина куски творожную запеканку. В ванной гель и шампунь были вылиты в раковину,сверху дрожали острова из пенок для укладки волос и крема для бритья, резкопахло разлитыми духами, а на полу, словно снег, лежал стиральный порошок.Странно, что спальню не тронули, может, не успели?

– Вот, – всхлипнула Ритка, – нас обокрали!

– Что взяли? – отмерла я, когда прошел первый шок. – И когдаже это случилось?

Рита заплакала.

– Разве в таком бардаке разберешься? Вот гады, нет быстырить что хочется и уйти нормально. Ну зачем же остальное ломать? Чем им моеваренье не понравилось?