Егору стало не по себе. Во-первых, как это так: увидела исразу решила? Чокнутая она, что ли? Ну и потом, он-то ведь ничего такого длясебя пока не решал.

Хотел сразу одеться и уносить ноги – мол, пора, срочные делаи всё такое. Но посмотрел в ее глаза – и не ушел.

– А откуда ты знаешь? Может, я не такой, какой тебе нужен?

Надежда снисходительно потрепала его по челке.

– Знаю и всё. Ты смелый и благородный. Ты меня спас. Их троебыло, и у одного нож, а ты не испугался и всех победил. Еще ты красивый. Иглаза у тебя такие, как надо. Уж можешь мне поверить.

И смутился Дорин. Сделалось совестно.

– Да чего, – пробормотал он. – Подумаешь, трое. Я жеспортсмен.

– И еще спортсмен, – сказала она.

Короче, Егор не только не ушел, но на всю ночь остался. Иправильно сделал, что остался. А может, неправильно. Это как посмотреть.

Потом они говорили про разное – про что придется. Потомснова любились, даже еще лучше, чем в первый раз. Просто удивительно, такаяинтеллигентная девушка эта Надежда, а не было в ней совсем никакой жеманности.

Незадолго до рассвета заснули. Или, может, она не спала, атолько он один.

Во всяком случае, когда Егор открыл глаза, Надежды рядом небыло. В окошке синело небо, светило солнце, с крыши капало. Похоже, веснанаконец опомнилась, взялась за ум.

Откуда-то снизу доносился звон ложечки о стакан, и гуделчто-то неразборчивое густой мужской голос.

Дорин вмиг оценил ситуацию.

Вернулся папаша. Неожиданно – иначе Надя разбудила бы.Сейчас она проводит операцию прикрытия, а он, как порядочный человек, долженпотихоньку сматывать, чтобы не срамить дочь перед родителем.

Однако это оказалось не так просто. Одежда была разбросана ив комнате, и в коридоре, и на лестнице. Например, свою бекешу на собачьем мехуДорин обнаружил на самой нижней ступеньке. Там же лежал второй сапог с галошей.

Оттуда было рукой подать до кухни, где дислоцировалсяпредполагаемый противник, поэтому двигался Егор согласно науке бесшумногоперемещения, которую изучал на первом курсе ШОНа.

– …Ты послушай эти их культурные новости, Надюша, –доносилось из кухни.

«ОТЧЕТ О ВТОРОМ ДНЕ ДЕКАДЫ ТАДЖИКСКОГО ИСКУССТВА

В помещении Большого театра Союза ССР состоялся общественныйпросмотр музыкального представления «Лола». Первое действие происходит уколхозной мельницы, где собралась передовая молодежь, чтобы повеселиться,поплясать и послушать шутки мельника-орденоносца Бобо-Набода и его закадычногодруга Навруз-Бобо. Среди девушек – певунья Кумри, чья бригада завоевалапервенство во время сева. Здесь же и ее возлюбленный пограничник Фирюз. Второедействие разворачивается в колхозной чайхане, где хлопкоробы устраиваютпраздник тюльпанов. Заканчивается торжество общим хором, прославляющим ВеликогоДруга и Вождя Народов».

– Скоро будут ему молитвы возносить, вот увидишь. И это вБольшом театре! Жалко, Петипа не дожил.

Об стол грохнул подстаканник, задребезжало стекло.

– Папа, тише! Ты его разбудишь! – услышал Егор голос Нади ипонял, что конспирация ни к чему. Придется знакомиться.

Он надел сапог, бекешу положил на ступеньку и сприличествующим ситуации выражением лица (осторожно-нейтральное, почтительное)вышел на трудные переговоры.

У накрытого белой скатертью стола сидел пожилой мужчина сбородкой, как у Михаила Ивановича Калинина. Был он в пиджаке и галстуке,несмотря на домашние условия и восемь утра. В руках, как и следовало ожидать,желтела развернутая газета, поверх нее ехидно поблескивали очки. Ясно: папаша унас – осколок прошлого.

– Здрасьте, меня Егор зовут, – сдержанно сказал Дорин,покосился на Надю и обмер – глаза у нее оказались поразительного зеленогоцвета, вчера в темноте он не разглядел. Звезды, а не глаза. Он в них какокунулся, так и потонул, даже про родителя забыл.

– Викентий Кириллович. Очень приятно, – напомнил о себепапаша, и по тому как он протянул «о-очень», было ясно – ни черта ему неприятно, а совсем наоборот.

Не понравился осколку статный парень в зеленыхюнгштурмовских галифе и малиновой ковбойке, на которой сверкали три значка:осовиахимовский, золотой ГТО и «Ворошиловский стрелок».

– Это и есть твой принц на корабле с алыми парусами? –обратился Викентий Кириллович к дочери. – М-да.

Надежда вся вспыхнула, но взгляда от Егора не отвела. Ну ион тоже смотрел почти исключительно на нее.

– Молодой человек, имени «Егор» в природе не существует. Этоискаженное «Георгий», – гнул дальше свою недружественную линию родитель. – Давы садитесь, чаю попейте. А я пока газету дочитаю. Привычка, знаете ли, посленочного дежурства.

Надя налила чай, пододвинула хлебницу, блюдечко с колбасой.Сама села рядом, прижалась коленкой. Егор деликатно ел, слушал, как ВикентийКириллович читает вслух – не подряд, а так, на выбор.

Выбор у него был чудной. Нет чтоб почитать про новостисоциалистической индустрии или про конференцию Московской облпарторганизации –он выбирал, всякую мелочовку, и в его исполнении звучала она как-топодозрительно. Завод «Совсоцпитание» осваивает производство растительного маслаиз крапивы и бурьяна. В сельхозартели имени Павлика Морозова свиноматкапринесла 31 поросенка. Управление ЗАГС отмечает растущую популярность именнового типа: Солидар, Цика (от ЦК), Черныш (в честь пролетарского писателяЧернышевского), Запоком (За победу коммунизма). Вроде ничего особенного, а вчтении Викентия Кирилловича выходило глупостью.

Но надо отдать папаше должное – в целом по отношению кдочкиному хахалю вел себя культурно, на скандал не нарывался. Хотя имел право.

Отложил газету, задал пару вопросов – из какой «Георгий»семьи, да где работает или учится.

Из рабоче-крестьянской, с вызовом ответил Дорин на первыйвопрос. Про работу сказал коротко: физкультмассовая. С точки зрения ВикентияКирилловича бокс наверняка должен был считаться обычным мордобоем.

Потом папа с дочкой поговорили про служебные дела.Оказалось, оба работают в больнице имени Медсантруда, он там зав. отделениемольфа… офта… короче, глазным.