– Что они нам подарили на свадьбу? – хозяйка, открыв список, стала искать фамилию Джопуа. В момент свадьбы Шараха, Астамур был еще ребенком, поэтому записывал его отец. На третьей странице она все же отыскала искомую фамилию и четко произнесла.

– Ружье!

– Ружье? – удивленно переспросил хозяин дома. – Ах, вспомнил, ружье. Не плохое оно было на то время. Жаль, что заржавевшее сейчас в сарае валяется. Подари его супруге, что-нибудь из своих золотых побрякушек. Уверен, им понравится, – договорив, Шарах лег досматривать свой прерванный сон.

– Проснись Шарах, нельзя так, тебе не знать! Либо то же самое надо подарить, либо еще лучше, – приговаривала жена, стоя над его душой.

– Раз то же самое, тогда спустись в сарай достань ружье, сними с него пыль и паутины, смажь маслом и вперед. Ружье старое, проверенное, – пробормотал хозяин дома сквозь зубы, не открывая глаз.

– Стыдно Шарах. Давай ему наше новое ружье подарим.

Сказать, что Шарах вскочил – это ничего не сказать. Взлетел с кровати, как ракета. Взглянул на жену, нахмурил брови и принялся бубнить.

– Бельгийское?! То, что сын мне на юбилей подарил! Ты знаешь, как я его люблю?

– Вот раз любишь, подари. Он же у нас не женат, а когда женится, за Джопуавцами не постоит, они умеют быть благодарными.

– Да я не про сына, я про ружье говорю. Я с него ни разу не выстрелил даже.

– Еще лучше, значит оно как новое, – умоляла хозяйка. – Мы уже свое пожили, нужно о детях подумать.

В итоге после долгих дискуссий и споров Шарах был вынужден уступить и смириться со словами супруги.

Посадка была назначена на пять часов дня, но приглашенные всегда приходят пораньше, выкрадывая для себя время, чтобы поздороваться со знакомыми, пообщаться. Ведь нет ничего приятнее того, когда причиной встречи со старым другом является такой хороший повод. Также необходимо зайти в комнату для записи подарков, в которой уважаемый Шарах записал сегодня бельгийское ружье. Тысяча гостей потихоньку рассаживалась на скамейки возле накрытых столов. Овощные и мясные закуски, сыр копченный и свежий, алычовая и томатная подливы, квашеная капуста, кукуруза, светлое и темное вино, домашняя чача, фрукты и торты – всё это составляло богатство праздничного стола. Как только всех усадили, стали накладывать мамалыгу, доставать вареное мясо из котлов, а также предлагать желающим акуч-мач. Гостей пытались уважить максимально, принося им наисвежайший продукт в самом его горячем состоянии. Минут через двадцать после начала празднования внутри шатра заиграл барабан и аккордеон, появилась невеста, все приглашенные встали и зааплодировали в такт музыке. Девушка в белом, пышном платье прошла вдоль рядов с гостями и расположилась на уготовленное ей место посередине палатки. Жених согласно традициям на свадьбе отсутствовал. Тамадой как обычно был Инал Харбедия. По правую руку от него сидели родственники невесты, а по левую Шарах, Тадари и Иван. После пятого тоста на стол к тамаде поставили жареного на вертеле козленка и голову быка. Этот знак внимания предназначался тамаде, если он последним встанет со стола, либо тому человеку, который сумеет его перепить. После десятого стакана многие повставали со столов: кто пошел танцевать, кто поздравлять невесту, кто по своим делам. С каждым стаканом, пьющих становилось меньше, а к пятидесятому тосту за столом и вовсе остались Инал Харбедия, два гостя со стороны невесты, нацеленный на выигрыш головы быка Шарах, и к всеобщему удивлению Иван Иванов.

– Ну что ж! Настал час повысить ставки, – заявил Инал Харбедия. Все собравшиеся вдохнули полную грудь воздуха, после чего тяжело выдохнули. Они знали, что после этих слов тамада делал свой коронный трюк. – Налейте в него до краев вина, – Инал Харбедия указал на десятилитровое ведро. Молодые люди, обслуживающие свадьбу, немедля выполнили просьбу тамады. Все, кто пошел танцевать, поздравлять невесту или просто по своим делам, вернулись, дабы воочию лицезреть, как будет осушен огромный сосуд.

– Дорогие друзья, – тамада начал тост, – в нашей жизни происходит много явлений, как приятных, так и не очень. У каждого из нас своя жизнь, свои дела. Но, несмотря на все тягости и занятость, вы все нашли время, чтобы прийти и поздравить нашего брата, нашего друга Астамура со столь важным днем в его жизни. Спасибо Вам огромное. Я хочу выпить за Вас всех, кто, так или иначе, связан с этим человеком. Я желаю Вам всех прелестей жизни и дай Бог, чтобы на ваших лицах, как можно чаще была такая же искренняя улыбка, как в сегодняшний день, – Инал Харбедия принялся пить. Гости затянули нараспев «О-о-о-о» разными голосами, кто не умел петь орали «Кац-кац-кац» и хлопали, а когда тамада перевернул пустое ведро, младший брат Астамура передернул затвор автомата и выпустил в воздух несколько очередей. Инал Харбедия практически на каждой свадьбе пил такое ведро, но приглашенные гости всегда, как в первый раз, удивленно и завороженно принимались обсуждать, как он это делает. Тамада не спеша закусил маленьким куском мяса целое ведро и сказал:

– Ну, кто следующий?

Сторона невесты даже не шелохнулась. Голова Шараха поделилась на две части, где в одно ухо ангелочек говорил: «Шарах не стоит. Подумай о себе, жене, детях, внуках. Это может быть последним, что ты выпьешь», а в другое ухо гласил черт: «Это твой шанс, давай, когда ты еще до этого дойдешь. Здоровье временно – слава вечна». Остается лишь гадать, какое решение принял бы Шарах, если бы человек, сидящий рядом с ним, не произнес бы:

– Наливайте!

Шепот и дискуссии мгновенно исчезли. На шумной абхазской свадьбе воцарилась тишина. Даже музыканты перестали играть, и появился жених, которого всю свадьбу не было. Никто не мог себе позволить пропустить такое. Все заострили свое внимание на Иване Иванове. Иван шатаясь встал, продемонстрировал пьяную ухмылку, с трудом отыскал глазами ведро и повторил: «Наливайте!». Гости живо подержали его: «Налейте ему скорее. Кого ждете? По обычаям ему надо налить». Сами же уселись как можно ближе, уж очень было интересно поглядеть на это зрелище. Впервые за многие годы проведения застолий Инал Харбедия встретил человека, желающего повторить этот трюк. Полное ведро передали в руки Ивана. Тот посмотрел налево, потом направо и тихо, почти про себя сказал: « С Богом!». Пока Иван пил, никто не пел, не стрелял в воздух, даже не разговаривал и не дышал. Даже когда он допил и перевернул ведро, из которого вылилась всего одна капля, все продолжали молчать, у гостей лишь расширились зрачки и отпал подбородок.

– Закуси, – с выпуклыми глазами и дрожащими