Фелицию потрясла новость, она приказала Кейт никуда неуходить. Попросив помощницу вызвать такси, она позвонила с другого аппарата вполицию и получила необходимую информацию. Том был в главном госпиталеСан-Франциско. Он еще жив – едва-едва, но все-таки жив. Сломя голову Фелициявыскочила из офиса, размышляя на ходу, почему Кейт позвонила именно ей.Наверняка у нее есть еще кто-то. Мама, близкая подруга.

У нее с Кейт были хорошие отношения, но сугубо деловые. Ониредко общались вне магазина. Кейт всегда была слишком занята Томом. Человек,который сейчас умирает в главном госпитале Сан-Франциско, был для этой девочкицентром вселенной.

Фелиция застала Кейт в состоянии прострации, но полностьюодетую. Такси ждало внизу.

– Давай надевай туфли.

Туфли. Кейт ничего не соображала. Какие туфли? Она быласеро-зеленого цвета, с опухшими от слез глазами. Фелиция нашла кладовку ипринесла оттуда пару черных шлепанцев.

– На.

Кейт всунула в них ноги и, как сомнамбула, вышла из квартирыбез сумки и пальто, но Фелиция накинула на нее свое. Сумка ей в любом случае непонадобится, так как ее все равно нельзя оставлять одну. Фелиция не отходила отнее четверо суток. Том был еще жив. В сознание он так и не приходил, прогнозбыл неутешительный. Он хорошо справился с делом, стреляя в себя. Теперь онникогда больше не сможет ходить, и никто пока не мог сказать, до какой степениповрежден его мозг.

Когда Фелиция вернулась на работу, Кейт как заведеннаяходила от кровати Тома до окна в коридоре, чтобы немного поплакать. Фелициянавещала ее, но никакими силами не могла увезти из больницы. Она так горевалапо Тому. Либо просто сидела, уставившись в одну точку, либо плакала, либокурила. Врач боялся давать ей лекарства, чтобы не навредить ребенку. И кактолько она его не потеряла, недоумевала Фелиция.

Пока газеты терзали Тома, она терзала саму себя. Как она непочувствовала надвигающуюся беду? Могла ли она ее предотвратить? Достаточно лисерьезно она относилась к его тревогам о будущем? Это она во всем виновата, итолько она одна. Она мучила себя целыми днями. Футбол. В нем была вся егожизнь, и из-за него он решил расстаться с жизнью. Мысль о том, что он едва неубил еще двоих, была еще более ужасающей. Но она никак не могла поверить, чтоон способен на такое. Только не Том. Того, что он сделал, и без тогодостаточно. Он разрушил себя. Бедный, милый Том, он пришел в отчаяние, потерявпоследнюю надежду обеспечить будущее сыну за еще один год игры. Кейт, однако,не позволяла себе думать о сыне, настойчиво толкавшемся в ее чреве. Этот кошмарпродолжался семь недель, вдобавок ко всему у нее не было отбоя от репортеров.Наконец Том пришел в сознание.

Он еще был очень слаб, но понемногу силы возвращались.Теперь стало ясно, что он будет жить – вернее, то, что от него осталось. В этомврачи были уверены. Он никогда больше не сможет ходить, но шевелиться будет. Онсможет говорить. И думать. Но только как ребенок. Несколько недель комы вернулиего в сладостные, милые времена детства и навсегда оставили там. Он снова сталмаленьким мальчишкой. Он ничего не помнил о содеянном, но узнавал Кейт. Онплакал у нее на груди, а она нежно гладила его исхудавшее тело. Он четкосознавал только одно – что он принадлежит ей. Но не знал, каким образом. Иногдаон считал ее своей матерью, иногда другом. Он называл ее Кэти. Больше он незвал ее Принцессой... Кэти... Вот кем она теперь стала..

– Ты не бросишь меня?

Она печально покачала головой:

– Нет, Том.

– Никогда?

– Никогда! Я тебя слишком сильно люблю. – Ее глазаснова наполнились слезами, но она заставила себя мыслить трезво. Она не должнапозволять себе все время думать о том, что с ним случилось. Это ее убьет. И онане должна все время плакать. Это убьет его, а она не могла такого позволить.

– Я тоже тебя люблю. Ты хорошенькая. – Он посмотрел нанее ясными, лучистыми глазами семилетнего мальчика на измученном, усталом инебритом лице тяжелобольного мужчины.

Через несколько недель он поправился, стал лучше выглядеть.Странно было видеть перед собой эрзац Тома. Казалось, тот Том умер, а вместосебя прислал ребенка, внешне похожего на него. Тома Харпера больше не было.

Через три месяца после того, что Кейт и Фелиция между собойназывали «несчастным случаем», Тома перевели в санаторий в Кармеле. Фотографыоблепили машину, в которой его везли. Том хотел помахать им рукой, но Кейткрепко вцепилась в нее. Она к ним привыкла. Некоторых даже узнавала в лицо. Тридолгих месяца они донимали ее всякими вопросами, вспышками камер, ползали покрыше их дома, чтобы лучше видеть квартиру. Ее некому было от них защитить. Нисемьи, ни мужа. И они это прекрасно понимали. Даже раскопали историю о том, какее родители отреклись от нее когда-то из-за Тома. По ночам она плакала, лежа впостели, и молилась, чтобы хоть пресса оставила ее в покое. Но не тут-то было.До самого перевода Тома в Кармел. После этого их как ветром сдуло по мановениюволшебной палочки. Словно ни Тома, ни его жены Кейт никогда не существовало насвете. Магический круг замкнулся. Наконец.

Вслед за Томом Кейт покинула Сан-Франциско. Фелиция пообъявлению нашла ей отличное жилье. Владелец его жил на Востоке; у него умерламать, оставив этот дом, однако он не захотел в нем жить, но и продавать несобирался. Когда он в один прекрасный день уйдет на пенсию, он переедет сюда, апока Кейт нашла тут убежище, затерявшееся в горах к северу от Санта-Барбары.Дом находился в трех часах езды от санатория Тома в Кармеле, и Фелиция считала,что Кейт вернется в Сан-Франциско, как только улягутся страсти и родитсяребенок. Это был чудный дом, окруженный полями и лесами с маленьким ручейкомкак раз под горой, на которой он и стоял. Замечательное место, чтобы отдохнутьи прийти в себя. Как бы было прекрасно поселиться вместе с Томом. Кейтоблегченно вздохнула.

Через четыре месяца она привыкла: это уже был ее дом. Онапросыпалась на заре, когда ребенок в животе начинал колотиться ипереворачиваться, требуя для себя больше места. Она тихо лежала, прислушиваяськ его толчкам внутри себя и размышляя, что она ему скажет, когда он подрастет.Она подумывала, не сменить ли ей имя, но решила пока не делать этого. Она КейтХарпер. И никем другим быть не хочет. Носить имя своего отца она больше не желала.И ребенок тоже будет Харпер. Том больше не замечал ее растущего живота илипросто не придавал этому значения. Дети всегда ведут себя так, как будто ничегоне изменилось, напоминала себе Кейт. Ничего и не изменилось.

Она продолжала его навещать, но несколько реже, чем первоевремя. Теперь это происходило два раза в неделю. Она не оставит его никогда,пока он будет жив. Несомненно. Она приняла жизнь такой, какой она для неетеперь стала. Она понимала, что Том навсегда останется ребенком. Пока однажды тихоне скончается. Неизвестно когда. Врачи сказали, что он может прожить доглубокой старости. А может, это случится в ближайшие годы. Тело Тома простоугаснет. Кейт будет всегда его любить и не оставит до самого конца. Он все-такипоходил на того Тома, его глаза излучали тот же магический свет. Онапритворялась, что... Но это была тщетная игра. Теперь он был для нее тем же,чем она когда-то для него. Больше она уже не плакала.