– Мара, ну пойдём уже, пожалуйста! – хватаю её за руку и тяну за огненную завесу. Волчонок, высунув морду из рюкзака, рычит на меня. Но Мара наконец-то поддаётся. Я веду её за руку, и в груди, как тогда, в первый раз, всё распирает от ощущения, что такая женщина идёт за мной. Но вот незадача… Отойдя от полыхающего заслона, я понимаю, что ничего не вижу.

– Рано стемнело что-то.

Тропинки нет, и мы идём наверх, продираясь сквозь заросли.

– Это тучи. И густые кроны.

– У тебя фонарик есть?

– Мне не нужен. Я слепая, – она уверенно берёт меня за руку и идёт вперёд, ведя за собой. – Не бойся, не заблудимся.

– В каком смысле ты слепая?

– В том смысле, Ванечка, что мой… ммм… куратор при загрузке моей программы в Явь немного хакнул её и прописал мне другие коды. Я вижу по-другому. Не так, как люди.

– А как?

– Другими способами вижу, как летучая мышь, например, вижу. Эхолокация. А чтобы снизить воздействие Яви, функция спектрального зрения у меня отключена.

– Мара, нужно двигаться быстрей! Винтовка бьёт далеко.

– Не в густом лесу, и не транквилизаторами. Но мы уже, собственно, пришли.

– Как пришли? Да ты что?! Мы и ста метров не отошли!

– Этого достаточно. Вот, – кладёт она мою руку на тёплый валун, что перед нами.

– Я не вижу ни черта!

– Это останец. Выветрие. Десятиметровый каменный столб причудливой формы. Ему уже несколько тысяч лет. Здесь и леса-то тогда не было, когда он из-под земли встал. Наверху – горячий ключ. И весь столб прогревается. На нём нельзя никого разглядеть в тепловизор, так как перепада температуры практически нет. Там, наверху, моя сауна. Давай за мной. Посмотрим, как работает Морок. Это забавно.

– Да как же я в темноте залезу?!

– Здесь не нужны глаза. Внутри столба расщелина. Упираешься руками в её стены, а под ногами каменная насыпь, курум, до самого верха. Валуны большие, и притёрты плотно. Так что не сыпятся. Идёшь, как по ступеням.

Она упирает мои кисти в противоположные стены.

– Десять метров так? – неуверенно делаю шаг по крутому наклону.

– Это легко. Начни…

Минут через десять моего неуверенного скалолазания мы оказываемся на верхушке столба. Здесь светлее. В центре словно выдолблена каменная чаша, заполненная водой. Вода сочится из чаши по отвесу столба. Наклоняюсь, провожу по ней пальцами. Горячая! И вид на кроны невысоких елей отсюда просто шикарный! И так наполняет грудь, что…

– Ух, ты… – оглядываю я таёжное покрывало.

– Смотри, гости пожаловали.

Разворачиваюсь, отыскивая взглядом полыхающие костры. Фигурки людей Игоря двигаются по опушке, они маленькие, как игрушечные. Их пятеро.

– Одного нет.

– Таштал…

– Реально? Простым ударом в бубен?

– Отчего же простым. Не простым… Обычный человек так не ударит. Надо поймать резонанс с сердечной сумкой. И удар должен быть синхронным с ударом сердца, и мощность его должна быть велика. И через все миры звук должен пройти… Затронуть Заяа… Карму… Судьбу.

– Ты умеешь так?

– Мне бубен не нужен. Я сама себе резонатор. Но сердце разорвать могу запросто.

– Верю… – улыбаясь, шепчу ей. – Моё на грани.

Кладу её кисть на своё колотящееся сердце. И… Вздрагиваю от выстрела!

Мара, закрыв один глаз ладонью, смотрит на происходящее.

– В кого стреляли?

– В зеркало…

– Откуда ты знаешь?

Отсюда кладбище не видно.

– Я вижу того, кто вышел. И… вошёл.

– Буйный Боо?

– Да.

– Ты сказала, он из твоего рода…

– Есть у нас общая кровь. Но он был одержим духами и не помнил себя. Мы встретились только после его смерти.

– И как же ты его упокоила на своём кладбище?

– Ещё одну сказку?

– Да, – веду пальцами по её предплечью. – Хочу… «тысячу и одну ночь» с тобой.

Мара перехватывает мою ледяную кисть и подносит к губам, сжимая в своей. Дышит. Это горячо-горячо… И в моих глазах искрит!

– Ночь будет только одна. Но сказок я тебе обещаю тысячу. Ты должен их знать.

– Зачем?

– Ты будешь их рассказывать.

– Кому?

– Послушай сказку, пока наши гости ужинают зайцем. Десять лет назад на Телецком был такой случай. Зимой возле кордона Самыш на лёд вылетел марал. Маралы – крупные олени.

Даже волк не может задрать марала. И поэтому когда начинается волчья охота на марала, волки обычно выгоняют его на лёд. На льду марал совсем беспомощен. Копыта его разъезжаются, и он падает. Подняться сам не может. Но даже если исхитряется, падает снова. Так вот. Вылетел на лёд марал. Волков близ кордона не было. Он пробарахтался там около суток, выбился из сил и стал замерзать. Тогда прилетели вороны… Они пикировали на него и долбили своими клювами, целясь в глаза.

– Кошмар…

– Кошмар здесь не при чём! Он не покидает предверия Нави. Он пограничник и встречает тех, кто приближается к ней. А для марала всё происходящее было частью Яви.

– Это было междометие, вообще-то.

– Аккуратнее с междометиями. Произнося имя демона, ты концентрируешь его внимание на себе. Не стоит этим злоупотреблять. Ведь погружаясь в сон, ты приблизишься к его владениям.

– Понял. А почему марала никто не пристрелил?

– Жители заметили его позже, когда он был уже ослеплён, ослаблен и истерзан. Они вытянули его верёвками на берег. Марал нашёл в себе силы подняться и убежать. Через некоторое время он вышел ко мне и лёг к могилам. Я посмотрела на него и увидела, что его время ещё не пришло. Ему было положено много боли. Он буйно вёл себя в своём предыдущем воплощении и был её источником для других. Именно поэтому ни вороны, ни люди, ни волки его не развоплотили. Несмотря на то, что он был абсолютно беспомощен.

– Ты убила его? Слепой олень в дикой природе… Это жестоко.

– Это было сложное решение. Убей я его до тех пор, пока не пришло время, ему пришлось бы каким-то образом искать тело, чтобы дожить положенные ему испытания. Он превратится в Чотгора, неупокоенный дух, что вселяется в тела и приносит с собой болезни, чтобы дожить положенные ему мучения в чужом теле. Но и оставить его как есть для меня было очень сложно, я была юна тогда и слишком… ммм… мягкосердечна. К тому же я почувствовала в нём кровь своих предков, которая требовала от меня не оставаться в стороне. Человеческая природа была тогда ещё сильна во мне. Поэтому я сделала то, что сделала.

– Ты его развоплотила.