– Да. И запечатала в зеркальный дольмен, чтобы не бродил и не входил в людей.

– И сейчас Артурчик его выпустил.

– Точно…

– И он войдёт в кого-то из них?

– В того, что более гармоничен ему по вибрациям. В того, кто является источником боли для других людей более, чем остальные. Уже вошёл.

– Ммм… Какие у тебя интересные… домтои! – тут же приходит ко мне слово. – Как это будет проявляться?

– Не знаю. Давай посмотрим!

– Хорошая сказка. Мне понравилась!

Вдалеке мы слышим истошный мужской крик. И я вижу какую-то суету возле одного из догорающих костров.

– Это оно?

– Вероятно.

Крик становится тише.

– Артур?!

Мара меняет руку, закрывая теперь другой глаз.

– Нет. Это сын гор. Упал на угли и немного запёкся, – цинично улыбается Мара.

Дага…

– В угли? – передёргивает меня. – Он жив?

– Пока – да. Как была жива и та девушка, которую он сжёг живьём в своём ауле. Его время ещё не пришло. Путь боли только начался.

– Откуда ты знаешь про девушку?

– Я посмотрела на него через мир предков. Там видно всё из сотворённого им, что повлияло на баланс рода. Это повлияло…

– Ты всех убьёшь, Мара?

– Я? Я никого не развоплощаю раньше времени. Как и хищники, я всего лишь собираю урожай, когда оно приходит. Созревшие делают всё сами, разве ты не видишь? Кто виноват в том, что, наступив на грабли, ты получаешь по лбу? Тот, кто создал грабли? Тот, кто положил их? Сами грабли? Или тот, кто не смотрит под ноги?

– Ясно… Они все умрут?

Не знаю, что я чувствую на этот счёт. Я перебираю этих людей, вспоминая их лица. И не чувствую никакой печали от факта их скорой смерти. Лысый бык уже мёртв. Никакого отзыва внутри меня на это нет. Дага?… Нет, мне не жалко. Пусть страдает. Пусть прочувствует это. Артур? Пф… Регина? Нет, не жалко тоже. Нисколько. Раф? Не жалко. Филин? Филина – может быть. Совсем немного. Просто потому, что он разумен и никогда не перебарщивает, выходя за рамки распоряжения. И ещё потому немного жалко Филина, что на его место может встать менее адекватный. Если уж кто-то выживет, пусть лучше он.

– Не все.

– Да-а-а, не так я представлял себе охоту на ведьму.

– Знаешь, о чём нужно всегда помнить, охотясь на ведьму?

– О чём?

– В любой охоте на ведьму дичь всегда тот, кто охотится.

– Ммм… – какая ценная мысль. Немного осмелев от её горячего дыхания на мои замёрзшие пальцы, я, наблюдая за реакцией, медленно тяну Мару ближе к себе.

– А я тоже охотник, Мара… на ведьму… В другом смысле, и всё же.

Она поддаётся моим рукам. Мара стоит повыше, и наши лица оказываются близко-близко.

– О чём нужно помнить, охотясь на ведьму? – шепчет она.

Перед моими глазами всё размывается, и сердце гулко стучит. Что там было?… Я не помню… Закрываю глаза. Её губы прижимаются к моей скуле. И меня всего скручивает и ломает, как сжатую пружину, от желания двигаться дальше. Закусываю губу, гася идущий изнутри стон.

– Я выживу? – мой голос хрипнет от возбуждения. Мышцы дрожат от попытки тормознуть все поползновения тела. И я задыхаюсь… – Мара… Почему это так мощно? – впечатываю губы ей в плечо, чтобы не сорваться. – Эта тяга…

– Потому что уже убили Йагу… – шепчет Мара. Её дыхание тоже сбито.

– Что? – не соображаю я. Пытаюсь прийти в себя и опять слышу крики с поляны издали. – Как?

– Ножом.

Встряхиваюсь. Как это связано вообще?

Пара выстрелов нарушает тишину. Но уже темно, и на поляне догорели угли. Я не вижу ничего… Да мне плевать уже, что там происходит, если честно. Я смотрю в сверкающие в темноте разноцветные глаза Мары. Веду ладонями по спине.

– Ау! – отдёргиваю руку. Волчонок. – Кусается! – возмущённо смеюсь я.

– Ревнивый… – ухмыляется Мара.

– Что там происходит?

– Осталось трое живых и один навий.

– Навий?

– В сына гор выстрелили транквилизатором. Он в отключке. Ну что? Пойдём знакомиться?

– А зачем? Давай здесь побудем? – жадно смотрю на эту ванну с горячей водой. – Я хочу в твою сауну, с тобой… Я хочу тебя…

И всего одна эта мысль накрывает меня с головой. Прижимаюсь к её губам своими, утекая от терпкого хвойного привкуса и мягкого огня, что захватывает меня целиком. Мара такая изящная и тонкая, и в тот же момент упругая и крепкая. Я давно привык не давать слишком много воли своему телу, мне не нравится быть жёстким с женщинами, но с Марой самоконтроль отваливается, как ступень взлетающей ракеты. И я сжимаю её.

– Тише… Тише… Ванечка, – успокаивающе проводит она ноготками, расчёсывая мою шевелюру. От этого жеста меня передёргивает эйфорическим разрядом.

– Идут.

– А? – прихожу в себя.

– Идут наши гости. За мной.

– Они знают, где мы?

– Они видят источник тепла. Выветрие. И думают, что идут сюда.

– А на самом деле?

– Искажение действует не только на объекты, но и на частицы и волны. В том числе и тепловые. Правда, с разной силой. Но их тепловизоры получают искажённую информацию. Они сейчас будут искать наше выветрие. Но всё время проходить мимо него. Пусть походят кругами и вымотаются.

– Как далеко работают твои бусины?

– Слишком мощные домтои привлекают внимание модераторов. У меня только слабенькие. Вот до выветрия как раз и работают. А дальше – всё.

– Мара, почему я твои сказки слушаю, и ни грамма сомнения у меня не возникает? – заправляю прядь её волос, чёрных, как крыло ворона, за ушко. – По сути, кроме этой корявой шишки, которой в дерево не попал, ни одного доказательства твоих слов я не видел.

– Потому что ты наш. Ты уже воплощался в Прави. А потом опять упал в Явь… – улыбается она. – Ты всё это и сам знаешь, только не помнишь. Но дух твой помнит. А вера – свойство духа.

– А расскажи мне сказку про меня. Про то, что я не помню.

– Боюсь травмировать твою психику.

– Обещаю воспринять как сказку. И не поверить ни одному слову.

– Ну, смотри, ты обещал. Значит, сказочка! Давным-давно это было. Так давно, что свидетелей в живых уже не осталось. Жил-был один богатырь… – рисует Мара пальцем по моей груди.

– Иван?

– Правильно. Иван.

– Дурак? – ухмыляюсь я.

Мара скептически крутит в воздухе пальцами, типа – «ни то, ни сё».