— Чай ставить? Или ты ненадолго?

— Ненадолго, — кивнула Лета, — но и от чая не откажусь.

— Понял.

Сон снял чай с подставки, что лежала на полу у стенки. Удалился в ванную за водой для кипятка.

Лета устало развалилась на диване. Ей стоило немалых усилий сюда приехать. Родители не разделяли её чувств по отношению к брату: родственники либо родные, либо это всё несерьёзно, и она едет к левому парню потрахаться. Так это выглядит со стороны. А брат, сын, отец, друг — это так, детские игры. Сути не меняет. После очередной лекции на тему, она могла от родителей на стенку лезть. Благо, это единственное, чем они бесили. В остальном они всё ещё прекрасны. Но в такие моменты могли порядком подпортить нервы.

Она потянулась к подушке, обитой красным бархатом. Обняла её. Сжалась в комочек. Уткнулась в неё своим остреньким носом.

По телефону брат звучал уставшим и взволнованным. Да, он у неё такой всегда, но — чёрт, — нутром чуяла, сегодня что-то особое случилось. Недоброе. И она не на шутку переволновалась. По дороге ещё тела какие-то пристали. Мол, куда идёшь подруга, что одна гуляешь. Она их проигнорировала. В иной ситуации могла бы и ответить, но сейчас — спешила. И ей было не до неприятностей. И вот, она в квартире близкого ей человека. В окружении ноутбука, чайника, стола, микроволновки, фортепиано и книжного шкафа.

О, брат вернулся. Поставил чайник. Прилёг к сестре, ласково обнял её. Она уткнулась в его грудь. Хотела согреться. Искала у него тепла. Он молча погладил её. Запустил ладонь в её волосы, перебирал их. Легонько почёсывал затылок.

— Почему на мобильный не отвечаешь?

— Украли его, — спокойно ответил Сон.

— Кто посмел?

— Девушка одна, — мечтательно прошептал брат.

— Бабник хренов. Доведут они тебя, братец. Доведут однажды.

— Я её обнял. Она засмеялась — а после в электричку проезжающую юркнула, и поминай, как звали!

Лета повернулась к нему лицом. Взволновано посмотрела в глаза.

— Ты-то сам в порядке? Не под кайфом?

— Нет. Я же не употребляю, ты знаешь.

Лета тяжело вздохнула.

— Знаешь… Я уже ничему не удивлюсь. Твоя скука тебя когда-нибудь убьёт. Займись наконец чем-нибудь. Что тебя по-настоящему развеселит. Вдохнёт в тебя жизнь.

— Что там с сатанистами?

— Не увиливай.

Лета щёлкнула Сна по носу. Зло клацнула зубами.

— Укушу! — пригрозила.

Вздохнув, Сон пересказал ей события минувшего вечера.

Лета ничего не ответила. Просто крепче обняла брата, поцеловала его лоб.

По-сестрински тепло.

— Ты действительно решил исчезнуть?

Сон кивнул.

— И это не может подождать?

— Сама понимаешь: подождёт до завтра. До послезавтра. До после-после завтра. А там и вовсе забудется. Верно ведь говорят: всё, что не сделано сразу, не сделано никогда. Что там с твоим сатанистом?

Лета потупила взгляд.

— Сама разберусь. Я всё понимаю, братец. Лишь бы тебе было весело. Ты хотя бы знаешь, куда идти?

— Да. Я изучал карты этого маршрута. Примерно знаю, как туда добираться.

Лета одарила его нежной улыбкой и ласковым, тёплым взглядом. Поглаживала его голову, будто опекая его. Защищая.

— Это будет нелёгкий путь, братец.

— Знаю, сестра. Знаю.

Сказав это, он прижался к ней. А она — к нему. И так они лежали. Под монотонное жужжание кулера, что охлаждал ноутбук. Под шум тишины. Лежали в обнимку. Даря друг другу своё тепло. Согревая друг друга. В тишине и покое. Давно забытые, презираемые миром отношения. Детская, ни к чему не ведущая игра. Люди должны трахаться, чтоб продолжать свой род. И продолжать свой род, чтобы трахаться. И они понимали это — но, тем не менее, им это было не нужно. Не здесь. Не сейчас. Любовь брата и сестры — она иная. Она священна. Непорочна. И нечего её осквернять чьими-то больными фантазиями. Если кому не понять — пускай пройдёт мимо и не зевает. Сочувствующий поймёт. Шут посмеётся.

Им было всё равно.

А потом Лета ушла, так и не выпив чай.

— Позвони мне на домашний, как домой доберёшься.

— Обязательно. Люблю тебя.

— Люблю тебя.

Она спорхнула на лестничную клетку и скоро скрылась из виду.

В квартире всё ещё пахло её пьянящим ароматом. Приятный запах тепла и заботы.

Туда, куда направляется Сон, этого всего не будет.

Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и думал. Обо всём и ни о чём. Просто отдался потоку сознания. Он любил так делать, когда не знал, что предпринять. Рой мыслей бился вихрем в его черепной коробке и, подобно игровым костям, сам выкидывал необходимые ему в данный момент осколки сознания. С которыми и работали.

Так. Первым делом отписаться на телефон. И сестре в Сети. Спасибо ей огромное.

Снова вернулись в гостиную. Налили себе чаю.

Так, ищем где бы отправить чёртову СМСку. «Гугл», как говорится, в помощь.

Вообще, если так подумать, что бы мы делали без этого обилия информации? Вот так легко связаться с человеком на другой стороне земшара. Просто кликом мыши и сочетанием кнопок на клавиатуре. То ли дело в девятнадцатом — и ранее — веке. Тогда в этом плане жизнь была значительно труднее. Но и интереснее. Сон любил девятнадцатый век, хотя и не знал о нём ни шиша. И при этом считал, что сам он родом из тех времен. И поступал, как ему казалось, соответственно: предавался декадансу, размышлял о бренности бытия. Воспевал саморазрушение и искал всё больше поводов разочароваться в мире. И, несмотря на всё это, он был способен творить. И очень любил говорить о своём творчестве. Но лучше, всё же, о нём умолчать.

Сайт вроде нашли. Так… Где тут… Вот. «Отправить на Киевстар». Так. «Номер абонента»…

Свой номер он помнил, и это хорошо. Полезно.

Так… Само сообщение.

«Увидимся в Новом Мире. Я приду. Жди. Если есть желание — выходи на связь…»

Как бы подписаться, чтоб она наверняка поняла? Узнала.

Так. Давай думать.

Сон снова прокрутил события прошедшего вечера. Он был в жёлтом плаще. Он — декадент. Если она читала его заметки, она должна была понять это. Как бы так назваться… О, точно!

«Увидимся в Новом Мире. Я приду. Жди. Если есть желание — выходи на связь.

Король в Жёлтом».

«Отправить»…

Всё. Сообщение послано. И пути назад не будет.

Всё это Сон выполнил на одном дыхании, даже не задумываясь над своими действиями. Как в полудрёме, не контролируя себя. Как будто кто-то руководил его телом, а он — сидел рядом и наблюдал.