Тот кивнул, скорбно поджав губы.

— Медб носит под сердцем дитя. Мы, драконы, чувствуем это по запаху. Я сразу подумал про сына двух эльфийских дворов, вскормленного драконьей кровью, что станет править всеми эльфами, когда настанет срок. И, признаться, почти поверил, что Медб собралась вырастить объединителя, но для этого ей пришлось бы провести ночь с одним из наших королей, что весьма сомнительно.

У Браннана вытянулось лицо.

— Ты часом не перепутал, дракон? Может, не Медб, а Олнуэн?

— Из них двоих только летняя королева ждёт прибавления, я уверен.

— Вот же бесовка! — вспыхнул король-воин. Лоза едва успела увернуться из-под его тяжёлого сапога.

— Хочешь сказать, что… — у Каллахана округлились глаза.

— Боюсь, что так. Помнишь, Олнуэн сказала, что заплатила Медб за возвращение зрения? Думаю, наше с ней нерождённое дитя было платой, — Браннан сжал кулаки. — Закончится перемирие — убью!

— Кого? Олнуэн? — впервые в голосе командира Элмерик услышал угрозу.

— Да нет же. Медб. И вообще, не тебе меня винить. Ты ничуть не лучше… — договорить король-воин не успел, потому что вдруг раздался пронзительный женский крик, полный боли.

Брендалин сжимала в дрожащей руке чёрную рукоять колдовского кинжала. Лезвие вошло ей в живот до основания, на платье медленно расплывалось алое пятно. Эльфийка побелела, хватая ртом воздух.

— Это не я… — прошептала она срывающимся голосом. — Он заставил меня! Это дядин кинжал. Помогите…

Её ноги подкосились. Рука скользнула по камню в тщетной попытке удержаться. Элмерик оцепенел, в ужасе взирая на кровавый след, оставленный ладонью его бывшей возлюбленной. Были моменты, когда он желал Брендалин зла. Но видят боги, он не хотел, чтобы всё закончилось так.

Браннан бросился к ней первым и подхватил на руки.

— Дашь своего лекаря? — он обернулся к брату.

— Патрик занят. Я не стану жертвовать жизнью Флориана ради этой эльфийки. Твои вассалы — твоя порука.

— Пф! Люди всегда нравились тебе больше нашего народа…

Браннан усадил девушку под ближайшее дерево и резко выдернул нож. Брендалин вскрикнула от боли, и Элмерик почувствовал, как у него перехватило дыхание. Король-воин пальцами соединил края раны и нараспев заговорил на эльфийском, запирая кровь.

Элмерик, наконец сумев сбросить оцепенение, подошёл ближе. Даже находясь на грани жизни и смерти, девушка была такой красивой, что замирало сердце. Браннан бросил на него короткий взгляд и посторонился, словно пропуская попрощаться. И тут Брендалин открыла глаза и прошептала.

— У меня не было выбора, Рик. Ты простишь меня?

— За что? — бард не узнал собственного голоса.

— За всё… — Брендалин легонько коснулась его руки.

Элмерик отпрянул. Место её прикосновения жгло будто огнём.

— Это уже в прошлом… — сказал он, невольно потирая ладонь. — И да, я прощаю тебя, если тебе нужно моё прощение.

Слова прозвучали на редкость фальшиво. Едва ли Элмерик их сказал бы, если бы Брендалин не была при смерти, но отказать умирающей в прощении было выше его сил.

— Врёшь, — еле слышно сказала девушка и закрыла глаза.

Браннан косо посмотрел на барда, но ничего не сказал, лишь заставил посторониться. Второе его заклинание погрузило Брендалин в глубокий сон, а подошедший Эйвеон накрыл её своим тёмным плащом, похожим на грозовое небо.

И в этот миг змей с мечом в пасти медленно пополз к вершине холма.

— Зимняя битва закончилась, — Келликейт сняла капюшон. Длинные когти на её руках втянулись, превратившись в маленькие, коротко остриженные ноготки.

— Откуда ты это знаешь, дочь младших фейри? — спросил Эйвеон, не без любопытства взирая на её превращение.

— Она пророчица, — ответил вместо девушки Каллахан. — Дитя кат ши.

— О! Я думал, их почти не осталось…

Браннан тоже взглянул на Келликейт с неподдельным интересом — именно так смотрят на удивительные диковины в чужой сокровищнице.

— Да, братец, умеешь ты находить… — он на миг запнулся под строгим взглядом Каллахана, подбирая слово. — …необычных соратников.

И уже тише шепнул Эйвеону на ухо (Элмерик расслышал лишь потому, что стоял совсем рядом, и его жалких знаний эльфийского хватило, чтобы понять):

— Липнут к нему, что ли, все эти одарённые недоэльфы? Мне кажется, это не совсем нормально…

— Ты завидуешь, — так же тихо ответил Эйвеон.

Келликейт оскалилась и зашипела на Браннана, чем вызвала его усмешку. Орсон положил ей руку на плечо и качнул головой: дескать, не связывайся. Но Келликейт и сама не собиралась продолжать.

— Погодите… — вдруг ахнула она. — Я только что поняла… Выходит, королева Медб спасла жизнь Риэгану?

— Как это? — Орсон не успел уследить за ходом её мысли, но в его глазах мелькнул ужас. — При чём тут Его Величество?

— А при том, что если бы Врата не закрылись, нарушилась бы правда короля, понимаешь?

— Я убью этого негодяя Лисандра! Клянусь!

— Сперва поймай! — фыркнул мастер Дэррек. — А то мы вон уже сколько лет бьёмся… видать, одного тебя не хватало.

— Поймаю! — Орсон то ли не понял насмешки, то ли решил не обращать на неё внимания.

Выглядел он грозно и довольно решительно: плечи были расправлены, глаза горели. Келликейт взяла его под руку, они встретились взглядами и кивнули друг другу. Дэррек хотел добавить ещё что-то, но, завидев такое единодушие, махнул рукой, пробурчав себе под нос: «Ох уж эти дети…».

К командиру доковылял мастер Патрик. Его руки были в чужой крови, а когда он утёр пот со лба, на лице тоже появились красные полосы.

— Надо бы Флориана на мельницу.

— Он жив?

— Да.

— А будет жить?

— Пока не знаю.

Каллахан глянул на Шона, и тот всё понял без слов: закинул руку Флориана себе на плечо и вместе с ним