неделю, пытаясь пробиться через лесные чащи и болота, перемежающиеся рукавами полноводных рек[1023]. С начала пути прошло почти 10 дней, а вокруг не было никаких признаков ни города, ни сокровищ. Когда припасы иссякли, Сото взорвался, угрожая бросить Перико собакам за то, что тот осмелился его обмануть. Вскоре, однако, он взял себя в руки: какими бы недостоверными ни были советы Перико, парень говорил на двух языках – тимукуа (на котором он мог общаться с Хуаном Ортисом) и мускогском (на котором говорили жители региона, где они теперь находились), так что представлял огромную ценность. Кроме того, он, судя по всему, сдружился с достаточным числом испанцев, чтобы в немалой мере освоить кастильский язык, и достаточно проникся христианской культурой, чтобы убедить испанцев в собственной невиновности в том, что ввел их в заблуждение. Во всем, театрально заявил он, повинен дьявол! По свидетельству хрониста, известного как дворянин из Элваса, Перико даже пускал пену изо рта и бился в конвульсиях, убеждая всех, что одержим. Проведя над ним обряд экзорцизма, монахи экспедиции решили тут же окрестить его, чтобы защитить от бесов[1024].

Лишь в конце апреля отчаявшиеся испанцы получили хоть какие-то основания для оптимизма. Они достигли селения под названием Химахи, где имелась кукурузная мука, шелковица и другие фрукты, некоторые из которых, по словам Родриго Ранхеля, секретаря Сото, «напоминали восхитительную и очень ароматную клубнику», а также изобилие роз, похожих на кастильские, но «более нежных и утонченных»[1025]. Наконец 1 мая Сото встретил – или поверил, что встретил, – саму легендарную королеву Кофитачеки. Она любезно приняла его, предложив приютить и накормить всю экспедицию. Несмотря на романтическое описание этого эпизода у Гарсиласо – он сравнил королеву с Клеопатрой, встретившей Марка Антония на реке Кидн в Киликии[1026], – реальный опыт оставлял желать лучшего. Несмотря на некоторые признаки утонченности нравов – королеву несли в паланкине; она поприветствовала Сото длинной ниткой жемчуга, которую деликатно повесила ему на шею; люди были одеты в «прекрасные шкуры», «хорошо сложены и стройны, а также более воспитанны и цивилизованы, чем все другие во всей этой стране»; здания были крупнее[1027], – никаких следов золота заметно не было. Хотя королева уверяла Сото, что через несколько дней добудет ему драгоценные металлы, ее золото оказалось всего лишь медью, а серебряные предметы, которые были «очень легкими», на самом деле представляли собой толстые пластины слюды, которые «рассыпались, как ком сухой земли»[1028].

Сото всегда сохранял оптимизм, поэтому, едва до него дошли слухи о «великом государе», который правил страной под названием Чиаха примерно в 12 днях пути, он еще раз отдал приказ выступать. Не все были довольны такой характерной для него импульсивностью в принятии решений. Несмотря на очевидное несоответствие ожиданиям, Кофитачеки представлял собой богатую местность, расположенную неподалеку от той части атлантического побережья, где Гольфстрим подхватывал корабли на обратном пути в Испанию. «Все суда из Новой Испании, а также из Перу, Санта-Марты и Тьерра-Фирме, – писал дворянин из Элваса, – воспользуются случаем, чтобы сделать тут остановку». Кроме того, в этих водах было много жемчуга. Неужели, думали конкистадоры, Сото лишился рассудка?[1029]

Как бы то ни было, 13 мая экспедиция снова двинулась в путь. Когда Сото услышал, что королева отказывается предоставить ему носильщиков, он принял суровое решение – возможно, имея перед глазами примеры Кортеса и Писарро, бросивших в тюрьму Монтесуму и Атауальпу соответственно, – поместить ее под усиленную охрану и сообщить ей, что она отправится с ними[1030]. Быстро продвигаясь вперед, 18 мая они достигли места под названием Гуакили. После этого они вошли в гористый край с известняковыми утесами, водопадами и удивительным разнообразием растительности[1031]. К концу мая они приблизились к реке Брод-ривер, которая служила границей владений королевы. Будучи женщиной мудрой, тут она запланировала свой побег – и он ей удался. 5 июня, переправившись через реку, экспедиция прибыла в Чиаху, которая, по словам Ранхеля, находилась «на острове посреди той же реки»[1032]. Увы, золота не было и там. За очевидным исключением самого Сото, никто, казалось, не расстроился: это было благословленное место с изобилием хорошей еды, которую испанцам щедро предоставляли приветливые местные жители. Даже исхудавшие лошади нагуляли жирок «на богатствах этой земли»[1033].

Отдохнув в течение четырех недель, пополнив запасы и посвежев, 28 июня экспедиция была готова снова отправиться в путь. План состоял в том, чтобы двигаться на юг, к побережью, куда, наверное, уже прибыл флот Сото, и, возможно, даже с подкреплениями с Кубы на борту. Заручившись надежной базой на берегу Мексиканского залива, Сото мог прагматично планировать дальнейшие экспедиции вглубь материка и организовывать строительство жизнеспособных поселений. Поэтому конкистадоры направились к селению под названием Косте, касик которого, возмущенный тем, что испанцы начали грабежи неподалеку от его дворца, схватил и приказал избить нескольких мародеров. Осознавая опасность, в которой они оказались (привыкнув к мирному характеру местности, испанцы вошли в селение не в боевом порядке), Сото сделал вид, что гневается на своих людей за то, что они осмелились обижать туземцев, и даже сам избил некоторых из них, заверив касика в своей дружбе и добрых намерениях. Уловка сработала, и касик предложил проводить испанцев до их лагеря. Как только Сото удостоверился, что он и его люди находятся вне досягаемости смертоносных индейских луков, он схватил касика вместе с «десятью или двенадцатью его вельможами», заковал их в цепи и сообщил, что «сожжет их всех, потому что они подняли руку на христиан»[1034]. Возможно, Сото хотел только напугать пленников, поскольку о самой расправе нам ничего не известно.

Торопясь добраться до Мексиканского залива, испанцы быстро двинулись через землю под названием Куса, в столицу которой они вошли 16 июля. Касик этой обширной территории на реке Миссисипи приветствовал их, прибыв на внушительном паланкине, который, по словам Ранхеля, несли «шестьдесят или семьдесят его главных индейцев»[1035]. Как обычно, Сото взял правителя под стражу, чтобы обеспечить экспедиции достаточное количество еды и слуг. Само место, очевидно, оказалось очень приятным, так как испанцы пробыли там больше месяца. 20 августа они покинули его вместе с пленным касиком, продолжив движение на юг в сторону Итабы, которую Ранхель описал как «большой город у хорошей реки». Там они дождались конца сезона дождей[1036] и 31 августа подошли к крепости под названием Улибахали, откуда двинулись дальше на юг через хребты и долины, 16 сентября достигнув первых селений крупной территории под названием Талиси. Два дня спустя они вошли в ее столицу, где их встретили послы Таскалусы, могущественного вождя известного своей свирепостью племени атахачи[1037].

Владения атахачи имели все атрибуты военного союза в стадии экспансии. По словам Гарсиласо, касик Талиси вот-вот должен был отколоться от Кусы и перекинуться на сторону своих соседей-атахачи. Если это действительно так, то он, вероятно, передал ценные сведения об испанцах своему новому покровителю, у которого, в свою очередь, было достаточно времени, чтобы подготовиться к их приходу. Столица этого племени также называлась Атахачи, и экспедиция Сото прибыла туда 10 октября. Сведения о встрече с Таскалусой в равной степени противоречивы и полны домыслов. По общему мнению, Таскалуса был крупным мужчиной, хотя вполне вероятно, что по причинам, которые станут ясны чуть позже, хронисты стремились преувеличить эту его особенность. Однако даже довольно умеренный в своих оценках Луис Эрнандес де Биедма называл его «гигантом»[1038]. Гарсиласо утверждал, что, поскольку ни одна из имевшихся в их распоряжении верховых лошадей не могла справиться с весом касика, испанцы пригнали ему огромную вьючную лошадь; но даже когда Таскалуса взобрался на столь крупное животное, его ноги все равно почти касались земли[1039].

Несмотря на свои устрашающие размеры, Таскалуса изо всех сил старался показать испанцам, что атахачи были еще одним из череды дружественных и готовых к сотрудничеству племен. Но как бы учтиво он себя