— Это не она, Паша, — сказал Чернов твердо и осторожноотцепил Степанову лапу от своего свитера, — я точно знаю, что это не она. Я…После того, как она все рассказала, я расслабился что-то, но я докажу комуугодно, что это не она. Я займусь этим, Паша. Сегодня же.

— Тогда кто же? — спросил Степан мрачно и сел на стол рядомс Черновым, вытащил у него из пачки сигарету. Он уже забыл, что несколькосекунд назад отчаянно хотел его убить. — Белов? Или ты? Или я?

Чернов сбоку взглянул на него и сухо усмехнулся.

— Ну ты просто лейтенант Коломбо, Паша. На этом месте ядолжен был оскорбиться и закричать, что это кто угодно, только не я?

— Пошел к черту, — сказал Степан вяло. Он и в самом делеожидал чего-то подобного, но ему стыдно было в этом признаться даже перед самимсобой.

Зазвонил телефон, и, сидя плечом к плечу на столе, они обавздрогнули, как парочка мелких хулиганов, застигнутая врасплох внезапнымприходом с работы родителей.

«Я стал бояться телефона, — неожиданно подумал Степан, — также, как и мой сын, я теперь боюсь телефона…»

— Да! — отрывисто сказал Чернов, нажав кнопку громкой связи.

— Вадим Алексеевич, это из милиции звонят. Просят ПавлаАндреевича…

Степан со всем проворством, на которое он только былспособен, обежал стул и сорвал трубку:

— Слушаю. Степанов Павел Андреевич.

— Здравствуйте, Павел Андреевич, драгоценный наш, — сказалатрубка задушевно, — Никоненко Игорь Владимирович, ваш старый знакомый, васприветствует! Или как там говорили в «Семнадцати мгновениях…»? «Здесь Штирлиц»?

Павел Андреевич, несколько отвыкший от манеры капитанаНиконенко вести беседу, в первую секунду даже растерялся.

— А-а… что-то случилось в Сафоново, Игорь Владимирович?

— В Сафоново, дорогой мой Павел Андреевич, ничего такого, очем бы вы не знали, случиться не может. Все дела только вокруг вас и крутятся.Без вас скучно и ничего не происходит.

— Никоненко, — одними губами сказал Степан Чернову, зажавмикрофон. Чернов встревоженно сунулся ближе и вопросительно посмотрел на кнопкугромкой связи, но Степан покачал головой отрицательно. Совсем необязательнокапитану Никоненко знать, что он разговаривает с ним не один.

— Я по поводу вашего пострадавшего, Павел Андреевич. Мнезнакомые ребята из управления звонили, рассказывали, что у вас зама вродемашиной сбило…

— Ну и что? — выдавил Степан.

— Нашли, нашли эту машинку, Павел Андреевич! Я ребятамговорю, дайте я позвоню, все-таки мы с Павлом Андреевичем почти друзья!..

— Друзья, — повторил Степан тупо.

— Вы согласны? — возрадовался капитан Никоненко. — Ну, я такребятам и сказал!.. Так что с вас причитается, Павел Андреевич, и с зама вашеготоже, хотя ему эта информация вряд ли в радость будет.

— Игорь Владимирович! — перебил Степан, не в силахсдерживаться дальше. — Я прошу вас, пожалуйста…

— Да, — согласился Никоненко, — хорошо. Вашего зама пыталасьубить его собственная жена. Вы знаете его жену?

— Нину? — переспросил Степан. Ему казалось, что весьразговор происходит как будто в кино, а он, Павел Степанов, смотрит иззрительного зала. И ему не хочется смотреть, ему давно надоел убогий фильм, новстать и уйти никак нельзя. — Да, я знаю Нину. Мы все… знаем Нину хорошо.

— Ну вот. Она и пыталась прикончить вашего зама, то естьсобственного мужа.

— Откуда вы знаете? — спросил Степан, понимая, что труднопридумать вопрос глупее.

— Нина?! — в полный голос оказал рядом Чернов. — Белова?!

Степан кивнул.

— Она пришла сегодня утром к ребятам и сама во всемпризналась, — объяснил Никоненко с удовольствием, — зеленую «пятерку» купиладва месяца назад, чтобы за ним следить. Она давно его подозревала. Ну, чтоизменяет, не любит и так далее. А недавно поняла, что он решил ее бросить. Онаего выследила у любовницы, а потом возле вашего офиса потеряла над собойконтроль, и так далее… Экие страсти вокруг вас творятся, Павел Андреевич!Только позавидовать можно. На меня вот никто из любви не покушался, к примеру.А на вас?

— Что?

— Ничего. Посоветуйте вашему заму свои амурные дела лучше отжены маскировать. И пусть наймет ей грамотного адвоката, если только, конечно,он от счастья не заплачет, что так легко от нее избавился. Мне лично ее жалко.Детективы она неплохие пишет, да и вообще… ничего. Так что пусть лучше адвокатанаймет, который все дело представит, как будто она с управлением не справилась.Испортил бабе жизнь, пусть теперь хлебает… Правильно я говорю, Павел Андреевич?

— Правильно, — согласился Степан, — спасибо, что позвонили.Заехали бы как-нибудь, что ли…

— Нет, — сказал Никоненко и усмехнулся, — нет, уж лучше вы кнам!

Степан положил трубку, потер затылок, который ужеокончательно развалился на куски, и удивительно было, что пальцы не чувствуют липкойи теплой крови.

— Что? — спросил Чернов. — Что, Паша?

— Твою мать… — пробормотал Степан в ответ, — твою мать…

После обеда за окнами стремительно и бесшумно сгустилисьсумерки и повалил самый настоящий снег.

— Может, конец света близко? — предположил Чернов, клацаязубами от холода. Нос у него был красный, а под глазами лежала глубокаянездоровая синева. День выдался тяжелый, но не поехать в Сафоново они никак немогли.

— На моей машине поедем, — распорядился Степан, — я тебяпотом до офиса подкину, и ты свою заберешь.

— Теперь ехать придется три часа, — пробормотал Чернов, —одни пробки будут, раз снег пошел.

Несмотря на мрачные черновские прогнозы, до Сафонова онидобрались относительно быстро.

— Значит, на обратном пути застрянем, — подытожил Чернов,никак не желая прощаться с мрачной картиной жизни, нарисованной измученнымвоображением, — и вообще надо было резиновые сапоги надевать. Смотри, мы здесьнигде не пролезем.

Степан молчал.

Чернов бухтел всю дорогу, не закрывая рта, и Степан отличнопонимал его.

Сообщение о том, что Белова пыталась прикончить егособственная жена Нина, которую они оба давным-давно знали и в гостях у которойне раз и не два пили настоянную на клюкве водку, изготовлять которую Нина былабольшая мастерица, потрясло обоих до глубины души.