– На скачки? – вытаращил глаза городовой. – Какиескачки?

– На следующей неделе начнутся, – объяснил Засядьколюбезно. – Они спешили занять места.

Он перешагнул через Сержа, наступив ему на пальцы, и так,чтобы тот видел, что озверелый казак наступил нарочно, пошел по лестнице кдверям.

Нагнать страху, напомнил он себе старое казачье правило.Ошеломить, растоптать сразу. Пусть видят, что он – зверь, которому неписаны правила благородных ссор. Пусть верят, что он спокойно перешагнет дажечерез трупы, если дорога ведет к победе. Впрочем, все победители в этом миребредут к цели по колено в крови. Его противников может отрезвить только то, чтоэтими трупами могут оказаться они сами!

Была глубокая ночь, когда на втором поверхе особнякаГрессеров неслышно распахнулось окно. Засядько скорее ощутил, чем увидел, каквниз упала толстая веревка из связанных простыней. В слабом лунном свете,что изредка прорывался сквозь ночные тучи, мелькнуло белое платье.

Когда Оля, бледная и трепещущая, но с решительным лицом,спускалась по этой лестнице, ее обхватили сильные руки, знакомый голоспрошептал:

– Я люблю тебя, мой кузнечик.

Она прильнула к его широкой груди. Ночь качнулась и поплыла,за ноги задевали ветви, а он нес ее на руках, не давая замочить ноги о росу.Потом вблизи всхрапнул конь. Те же сильные руки посадили ее на коня, самЗасядько вскочил в седло, ее держал в объятиях, одновременно управляя конем.

Ехали шагом, потом Засядько вздохнул и пустил коня рысью.В церкви уже наверняка ждут Мартынов и Ренат, его доверенные офицеры.

Она прошептала, зарывшись лицом в его грудь:

– Я сумасшедшая, верно?

– Это весь мир сумасшедший, – ответил он нежно. –Они все живут в тесной клетке, которую соорудили для себя сами.

– Я тебя люблю… Вот уже семнадцать лет люблю.

Конь, чувствуя свежесть ночи, сам перешел в галоп, помчалсясквозь ночь, что отозвалась гулким стуком копыт. Засядько ощутил, как по спинепополз холодок:

– Гадалка…

– Что? – встревожилась Оля.

– Да нет, мой мотылек, ничего… Когда-то мне предсказали,что… словом, будем жить долго и счастливо и умрем в один день, все как всказке, потому я и не поверил, смеялись с друзьями, но гадалка еще сказала, чтоты будешь любить меня намного дольше… Этого сама гадалка понять не могла, ноклялась, что карты говорят именно так…

Она тихо смеялась:

– Что тебе нагадала еще?

Ветер развевал прядь ее волос, щекотал его по лицу. Онпоцеловал ее в макушку:

– Не скажу.

– Почему?

– Упадешь с коня.

– Противный! Скажи немедленно.

Он прислушался, показалось или в самом деле слышится далекийстук копыт? Ночь тиха, справа тянется поле, слева темнеет стена леса, заслоняябеззвездное небо.

– Она сказала… Только держись крепче!

Оля послушно прижалась всем телом, крепко обхватила и так сжала,что он охнул:

– Ого! У нас должны родиться великаны.

– Это сказала гадалка?

– Гм… Она сообщила, что у нас их будет восьмеро.

Оля ахнула и в самом деле едва не упала с коня. Он прижал еек груди, ее плечи тряслись. Он с тревогой заглянул в ее лицо, увидел блестящиеглаза и прикушенную губу. Понял, что Оля вздрагивает от попыток удержать хохот.

– Что с тобой? – спросил он.

– Во…сьме…ро? – переспросила она, давясь смехом.

– Все мальчики, – подтвердил он убитым голосом. –Зададут тебе хлопот! Восемь здоровых жеребят вообще дом разнесут…

Она хохотала так, что всхлипывала и хваталась за него, чтобыне сползти с коня. Теперь Засядько уже ясно слышал стук множества копыт. Их толи увидели, то ли поняли, куда скачут, и грохот подков по твердой землестановился все громче.

Он прижал ее крепче, а конь, словно ощутив опасность,понесся стрелой. Холодный ветер свистел в ушах. Под ним был огромный могучийжеребец, свирепый и быстрый, такой сам бросается на противника, бьет копытами ирвет зубами, но при всей своей мощи не сможет долго нестись галопом с двумявсадниками на спине.

Оля насторожилась:

– За нами погоня?

– Похоже. Но не тревожься… особенно.

– Отец? – ахнула она в ужасе.

– Вряд ли.

– Кто? Неужто Серж? Или же отвратительный Маратин?

Он пробормотал:

– Еще и какой-то Маратин? Нет, за руку твоей матери бойцовбыло вроде бы поменьше…

Он впервые пришпорил коня. В ночной тишине она наконецрасслышала, что, судя по топоту, по их следу несется целый отряд.

– Господи, – взмолилась она, – помоги нам!

Александр лишь пришпоривал коня. В лунном свете еголицо казалось темным как сама ночь, в глазах поблескивали звезды. Холодныйночной воздух не успевал остужать разгоряченные лица.

Внезапно, заслоняя редкие звезды, впереди показаласьцерквушка. Конь хрипел, бока ходили ходуном, с удил падали клочья пены. Ондоскакал до высоких дверей, упалбы, но Александр уже соскочил на землю, снялОлю.

Рука об руку они вбежали в церковь. Темное помещение былоосвещено лампадками перед иконами. На алтаре горели свечи. Старенький седойсвященник ожидал их уже в полном облачении. Сзади мелькнула тень, блеснулизолотые эполеты. Капитан Мартынов бросился закрывать двери.

Из-за алтаря появился возбужденный Ренат, офицер его полка.Он смотрел на Александра восторженными влюбленными глазами. Тот решился налихой поступок, достойный разве что безусого прапорщика, такое случалось вкои-то веки и долго служило темой разговоров. А тут – генерал!

– Все уплачено, – сказал он преданно, – обо всемдоговорено.

– Начинайте! – велел Александр. – За нами погоня.

Ренат мгновенно выхватил саблю и метнулся к воротам.Священник, трясясь как осиновый лист на ветру, торопливо начал обряд венчания.Александр заметил, что он от страха и спешки пропускает половину слов, но ктобудет против, спешат все, и он только напряженно усмехнулся, видя понимающиеглаза Оли. Она тоже заметила, но смолчала.

Они обменивались кольцами, когда за воротами послышался стуккопыт, громкие голоса. Затем возникла перебранка, крик, наконец дверь в церковьзаскрипела, в спины ударила волна свежего ночного воздуха. Послышались тяжелыешаги.

Александр неторопливо обернулся. Мартынов пятился, уперевострие шпаги в грудь надвигающегося Сержа. Лицо молодого князя было бледным каксмерть, лунный свет обрисовывал его фигуру, как некий призрак. В его рукебыла обнаженная сабля. За ним двигалось около дюжины крепких парней,вооруженных до зубов.