– Кристел... это ты?

На другом конце провода стояла тишина, и он слышал толькотреск. На какое-то мгновение ему показалось, что их разъединили. Но потом сновауслышал ее голос – она истерически плакала и говорила что-то, но что, он никакне мог разобрать.

– Где ты? Откуда ты звонишь? – Он кричал в трубку ипотом снова услышал, как она плачет. Он разобрал только свое имя, большеничего. Он посмотрел на часы и прикинул, что сейчас в Калифорнии три часа дня.– Кристел... послушай меня... постарайся взять себя в руки... ответь мне. Чтопроизошло? – По-видимому, что-то ужасное. Он и сам готов был расплакаться ототчаяния. – Кристел! Ты хоть слышишь меня?

– Да, – простонала она и опять начала всхлипывать.

– Что с тобой, дорогая? Где ты находишься? – Он самзабыл, где находится. Он не мог думать ни о чем, кроме девушки, находящейся надругом конце провода. Он мечтал оказаться с ней рядом, помочь, защитить. Хорошоеще, что она позвонила ему. И если только этот сукин сын тронул ее хотьпальцем, Спенсер убьет его.

Наконец рыдания немного утихли, и он услышал, как онапереводит дыхание.

– Спенсер... мне нужна твоя помощь... – Он закрылглаза, готовый услышать продолжение. – Я в тюрьме.

Он расширил глаза от удивления и почувствовал, что все телонапряглось.

– За что?

Последовала долгая пауза, потом он услышал душераздирающийвсхлип, потом снова все стихло.

– За убийство.

Он почувствовал, что стены комнаты поплыли у него передглазами.

– Ты это серьезно? – Но он уже знал: она не шутит, и поспине у него пробежал холодок.

– Я не делала этого... Клянусь... кто-то этой ночьюубил Эрни... в Малибу. – Она пыталась объяснить ему что-то, но смогла.Машинально он схватил карандаш и принялся записывать то немногое, что мограсслышать. Она в Лос-Анджелесе. Этим утром тело Эрни найдено в его доме, вМалибу. За ней пришли в дом в Беверли-Хиллз, забрали в тюрьму и обвинили вубийстве.

– У них есть для этого какие-нибудь основания?

– Я не знаю... не знаю... Мы поссорились вчера напляже, и кто-то видел это. Он ударил меня, – Спенсер отшатнулся, как будто самполучил удар, – и я ответила ему, но это все... потом вечером я уехала оттуда.Он говорил, что ждет друзей, деловых партнеров, чтобы что-то обсудить. Я незнаю, кто они такие.

Он слушал ее и продолжал записывать.

– Он ждал еще кого-нибудь?

– Не знаю.

– Из-за чего вы поссорились? – Он спрашивал как адвокат,делая быстрые пометки.

– Опять из-за контракта. Я хотела разорвать его. Ониспользовал меня, как машину. Всегда забирал все деньги, и я оставалась ни счем. Он даже не давал мне выбирать фильмы, в которых я должна сниматься. Онпросто пользовался мной... – Она опять начала всхлипывать. Теперь онанаконец-то до конца поняла, кто он такой, но слишком поздно. Она не могла отнего избавиться и поэтому чуть не потеряла Спенсера. – Я ненавидела его... но яникогда бы не убила его, Спенсер, клянусь.

– Ты можешь доказать это? Кто-нибудь видел тебя вБеверли-Хиллз? Ты куда-нибудь ходила? Может быть, звонила друзьям?

– Нет, никому, и никто меня не видел. У меня болелаголова после того, как он ударил меня на пляже, и я легла в постель. Горничнойне было, водителя я тоже не видела. – Теперь он понял, почему они арестовалиее. У нее был мотив и не было алиби, и никто не мог подтвердить ее рассказ. –Спенсер, – ее голос стал похож на голос ребенка, – я знаю, что не имею правапросить тебя об этом... ты, наверное, скажешь, чтобы я катилась ко всемчертям... но у меня нет больше никого, к кому я могла бы обратиться... Спенсер,ты... ты поможешь мне?

Последовала пауза, и он услышал, как она шмыгает носом. Онуже знал, что сделает. Он знал это с первой минуты, как только услышал ееголос. Ему не потребовалось много времени, чтобы принять решение, у него небыло выбора, он уже знал, что незамедлительно полетит в Калифорнию.

– Завтра буду у тебя. И найду кого-нибудь для твоейзащиты.

– Ты можешь сделать это для меня, Спенсер? О Боже... ятак боюсь. Вдруг не смогут доказать, что меня там не было? – Она говорила, какмаленький ребенок, и он всем сердцем хотел оказаться рядом с ней. Спенсер незаметил, как в комнату вошла жена. Она остановилась посреди гостиной ивнимательно слушала его беседу с Кристел.

– Не беспокойся. Мы сможем это доказать. Но послушай, яведь не адвокат по уголовным делам. А тебе сейчас нужен именно такой... и самыйлучший. Учти это, Кристел... пожалуйста... – Он очень боялся, что сам не сможетоправдать ее, а ставка слишком велика. От этого зависит ее жизнь. И его тоже.

– Я только прошу, чтобы ты что-нибудь сделал... если утебя найдется время... – Она даже не подумала об этом, но теперьзабеспокоилась, что у него не окажется времени заниматься ее делами. Онауверена, у него важная работа, и, может быть, он не сможет оставить ее. Но еговолновало совсем другое. Ведь у него не было никакого опыта работы по уголовнымделам, как бы он ни был заинтересован в этом и как бы сильно ее ни любил.

– Мы поговорим об этом, когда я буду на месте. В данныймомент тебе что-нибудь нужно? – Он опять начал кричать, потому что на линиипослышался треск.

– Да. – Она улыбнулась сквозь слезы на другом концепровода. – Ножовка, – послышался не очень радостный смешок, и он улыбнулся:

– Умница. Мы вытащим тебя оттуда. Держись. Я буду утебя раньше, чем ты думаешь. И знаешь, Кристел... – Он улыбнулся, думая, чтоскоро увидит ее. Но тут заметил Элизабет, наблюдавшую за ним все это время, ипонял, что ему не удастся закончить фразу так, как бы он хотел. – Я рад, что тымне позвонила.

Она тоже была рада, хотя чувствовала себя ужасно виноватойперед ним за то, что год назад попросила его оставить ее в покое. Но у нее небыло никого, к кому бы она могла обратиться. А его она не переставала любить нина минуту.

– Я сказала, что ты мой адвокат. Это правильно?

– Просто отлично. Скажи, что я могу это подтвердить. Ибольше ничего не говори. Ни слова! Слышишь меня?

– Да... – Она слегка заколебалась. Ей уже задали так многовопросов. Они терроризировали ее целый день, пока она не начала биться вистерике, и тогда ей наконец разрешили позвонить адвокату.

– Я требую этого! Ничего не говори. Сперва ты должнавсе рассказать мне. Поняла?

– Да! – Теперь ее ответ прозвучал увереннее.

– Хорошо, – он был удовлетворен, – увидимся завтра.Поверь, мы вытащим тебя оттуда.

Она поблагодарила его и опять начала плакать. В следующеемгновение они оба повесили трубки. Несколько секунд он стоял, задумчиво глядяна телефон, а потом повернулся к наблюдавшей за ним Элизабет.