– А что потом?

– Я зашла в дом, он вернулся и ударил меня.

– У тебя остались следы от удара?

– Нет, – она покачала головой, – на этот раз нет. Онпочти всегда заботился об этом. Он не хотел, чтобы я прерывала работу. Если быэто случилось, он и его дружки могли потерять деньги.

– А кто они такие? Ты не знаешь? – Она покачалаголовой. – А потом, что было потом? – Он очень тщательно восстанавливал ходсобытий. Когда он позвонит и договорится с адвокатом, который будет защищатьее, он должен предоставить подробное и тщательное описание всех деталей. Оннадеялся, что ему удастся нанять самого лучшего защитника. Жалко, что сам онникогда не сталкивался с уголовными делами. Его опыта, вернее отсутствия оного,чертовски мало. Ей, несомненно, нужен хороший адвокат.

Кристел вздохнула и высморкалась в чистый белый носовой платок,протянутый ей Спенсером. Она посмотрела на него с благодарностью, глубоковздохнула и закрыла глаза, пытаясь вспомнить.

– Не знаю... я ходила по дому... мы продолжалипереругиваться еще долго... Потом я разбила лампу.

– Каким образом?

– Я запустила лампой в него.

– И попала?

– Нет, – она грустно улыбнулась сквозь слезы, –промахнулась. – Потом ее улыбка угасла. – А потом он сказал, что кого-то ждет ихочет, чтобы я вернулась домой в Беверли-Хиллз.

– Он сказал, кого именно? Она покачала головой:

– Он никогда мне этого не говорил.

– Кто-нибудь видел, как ты уходила?.. Может быть,соседи? Или слуги?

– Там никого не было. Мы были совершенно одни.

– Во сколько ты ушла?

– Около восьми. На следующий день я работала. А в тотдень взяла выходной. Я очень хотела поскорее лечь. Он сказал, что останется вМалибу. А потом... я больше ничего о нем не знала и не видела его. Я думала,что все в порядке. В пять часов утра водитель, как обычно, отвез меня накиностудию, – и тут слова начали застревать у нее в горле, – а в девять...пришла полиция... прямо на площадку... и они сказали... сказали, что он мертв.Его нашли с пятью пулями в голове и определили, что смерть наступила околополуночи.

– Оружие нашли?

Она опять испуганно кивнула:

– Да, его выкинуло на пляж прибоем. Кто-то хотел отнего избавиться, но кинул не очень далеко, я так думаю... и еще... там, напляже, обнаружены следы женщины... но, Спенсер, – она опять начала всхлипывать,– клянусь, я не убивала его!

Он схватил ее за руки.

– Ты когда-нибудь прежде видела пистолет? Она кивнула:

– Да, это пистолет Эрни. Я его видела пару раз у него встоле, но потом он, наверное, испугался, что я им воспользуюсь, и... с тех поря его не видела, пока... пока вчера утром мне его не показали полицейские.

– Как ты думаешь, кто еще мог знать, где лежитпистолет, и воспользоваться им?

– Не знаю... не знаю...

За последний год у нее была масса возможностей и причин,чтобы убить его, но Спенсер прекрасно понимал, что не она сделала это. А знаяобширные связи Сальваторе, можно предположить, что его мог убить кто угодно.Кому-нибудь могло не понравиться, что его не взяли в долю, или женщина, которуюон обманул; он мог кого-нибудь обыграть в карты, или это мог быть кто-нибудь изподчиненных, которые его ненавидели, или даже его боссы. Спенсер понимал, чтоесли они принадлежат к подпольному миру бизнеса, то их очень тщательно будутскрывать. Разыскать настоящего убийцу вряд ли возможно. Они подставили Кристелпод удар. Она идеально подходит для того, чтобы набросить петлю ей на шею.

Вдруг в этой отвратительной комнате он услышал, как Кристелпрошептала:

– Как ты думаешь, чем все это может закончиться? Емуочень не хотелось отвечать на ее вопрос. Если они не смогут доказать ееневиновность, ей грозит пожизненное заключение или кое-что похуже. Он дажедумать об этом не хотел. Он знал одно – этого нельзя допустить.

– Мне не хочется тебя обманывать, Кристел. Предстоиттяжелый процесс. У тебя была возможность убить, был мотив, и у тебя нетникакого алиби. Это просто невероятное совпадение. Слишком много людей знают оваших дрязгах. Черт, да любой на твоем месте возненавидел бы его. Рассчитыватьможно только на одно: кто-то должен был видеть, как ты уходила из дома в Малибуили возвращалась в Беверли-Хиллз. Ты уверена, что тебя никто не видел?

– Не уверена, но, если честно, не могу себе дажепредставить, кто бы это мог быть.

– Хорошо, подумай об этом. Для этого дела нам нуженчертовски хороший следователь. – Он уже решил, что сам оплатит все расходы.Спенсер знал, что у Кристел ничего нет. Сальваторе лишил ее всех доходов.

– Что ты теперь собираешься делать? – Она смотрела нанего испуганными глазами. Ужасно, но ей придется возвратиться в камеру. Всеохранники открыто пялились на нее, а несколько женщин-заключенных проявлялиявно нездоровый интерес к «малышке-кинозвезде», как они ее называли. То, чтоКристел Уайтт оказалась в тюрьме, стало сенсацией, и Спенсер очень хотелзабрать ее оттуда. Но все его попытки взять ее под залог не увенчались успехом.Весь день он добивался, чтобы ее перевели на ослабленный режим за убийство врезультате несчастного случая, но следователь продолжал обвинять ее вумышленном убийстве и заявил, что она должна находиться в тюрьме до началапроцесса. Спенсер попросил ее держаться изо всех сил и отправился обратно в отель,чтобы сделать несколько звонков. Он позвонил своим друзьям с юридическогофакультета, и они назвали ему имена лучших адвокатов в Лос-Анджелесе. Нобольшинство из этих адвокатов совершенно не заинтересовались этим случаем, дляних все было ясно. Другие заявили, что случай с «монстром и его малышкой»слишком щекотлив. Спенсер в ярости повесил трубку после последнего звонка,встал и бессмысленными глазами окинул комнату. Он принял решение. Он не могдоверить Кристел ни одному из них. Решив, что будет защищать ее сам, он молилсялишь о том, чтобы у него хватило опыта для ее защиты. На карту поставлены еежизнь и их будущее.

В тот вечер он позвонил Элизабет и в свой офис и сказал, чтоостается. Его босс был не в восторге, а Элизабет пришла в ярость. Он очень хорошопомнил угрозы, которые она упоминала перед его отъездом, но ни одна из них неимела сейчас никакого значения. Жизнь Кристел в опасности, и только он могзащитить ее.

– И сколько же все это продлится, Спенсер? – спросилаона после того, как он сообщил, что стал адвокатом следствия.

– Не знаю. Она имеет право находиться под следствиемтридцать дней, а сам процесс займет еще несколько недель. Думаю, придетсяпробыть здесь месяца два, а то и больше. – Он вздохнул, укладываясь на кушетку.Этот день, казалось, длился бесконечно, и он не добился ничего.

Но Элизабет просто взбесилась, когда он сказал, сколькопробудет в Калифорнии.