– Ты отошла от шока?

– Да, спасибо, – прошептала я в ответ, не желая обсуждать этот вопрос при посторонних. Как мило с ее стороны поинтересоваться моим состоянием – и как странно. Неужели она беспокоилась за меня?

– Твой дядя… – начала она, но в этот момент спикер Милэй ударила посохом о плитку, требуя тишины, и окинула двор суровым взглядом.

– Сейчас мы выслушаем отчет этого рыцаря, – провозгласила Милэй на гореддийском, тем самым показав, на каком языке будет идти разговор. Сидящие по кругу члены семейств Агогой обмахивали себя веерами и согласно кивали.

Сэр Маурицио поклонился Милэй, повернувшись к нам спиной.

– Мне нужно переговорить с принцем Люсианом Киггзом и ардмагаром Комонотом наедине, Ваша Светлость. Я не могу выступать перед…

– Отклонено, – рявкнула она. – Ваш корабль вошел в нашу гавань и нанес ущерб нашему военному судну. Мы представляем этот город, мы выслушаем вас.

Я стояла за спинами друзей и не видела, хмурится ли Киггз, но его напряженные плечи свидетельствовали о раздражении.

– Все хорошо, Маурицио, – сказал он.

Маурицио неловко повернулся, будто боялся, что оскорбит присутствующих, став к ним спиной. Наконец он принял положение, позволяющее ему смотреть на Киггза. Он провел рукой по косматой бородке и медленно выдохнул.

– Хорошо. В общем. Джозеф Апсига, регент Самсама, захватил рыцарей и дракомахистов форта Надморье. Лишь одному кораблю удалось ускользнуть; на нем были я, сэр Катберт, сэр Джошуа и еще примерно три с половиной подразделения дракомахистов. Нас преследовали до самой гавани, и я уверен, что в скором времени за нами пошлют и другие корабли.

– Джозеф Апсига сразился с рыцарями трех наций и победил? – вскричал Киггз.

– Он действовал прежде всего силой убеждения, против которой устояли рыцари лишь двух наций. Нинийцы могли бы оказать большее сопротивление. Я не хочу сказать, что они трусы… – произнес Маурицио, явно имея в виду, что нинийцы были трусами.

Киггз провел рукой по бородке – вторую ладонь, покоившуюся на коленях, он сжал в кулак. Комонот воспользовался возможностью задать вопрос:

– Бежавшие дракомахисты достаточно хорошо обучены?

– К сожалению, этого нельзя сказать наверняка, пока они не столкнутся лицом к лицу с настоящим драконом, – сказал сэр Маурицио, щурясь на солнце и облизывая сухие губы. – Я думаю, у большинства хватит духа, чтобы прикончить пустозвона, как мы говаривали раньше. Не обижайтесь, ардмагар.

– Даже и не думал, – отозвался старый саар.

– Сколько подразделений осталось в плену? – спросил Киггз хриплым голосом.

Маурицио сглотнул ком, и его кадык дернулся.

– Пятнадцать, принц. Когда закончится обучение новых рекрутов, цифра возрастет до двадцати пяти.

– И какого дьявола Джозеф хочет добиться, лишив Горедда защиты? – закричал принц, больше не в силах сдерживать гнев.

Сэр Маурицио пожал костлявыми плечами:

– Возможно, его план заключается в чем-то другом, принц. Что можно делать с армией дракомахистов, если не сражаться с драконами? Мы с Катбертом думаем, что Джозеф хочет вовлечь Самсам в войну на своей стороне. Когда лоялисты… – Он осекся, неловко глядя на собравшийся Агогой.

– Комонот подробно описал нам свою стратегию, – неожиданно мягко сказала спикер Милэй. – К тому же все мы принесли клятву. Мы относимся к ней очень серьезно.

Маурицио поморщился:

– Спасибо, миледи. Нам кажется, что когда война придет на юг, Горедду нанесут удар со спины и он столкнется с необходимостью сражаться сразу на двух фронтах.

Со всех сторон зазвучал шепот. Главы семейств переговаривались, прикрыв рты веерами. Дама в голубой шелковой тунике подняла веер, и Милэй указала на нее посохом.

– Ситуация гораздо хуже, чем вы ее описываете, ардмагар! – воскликнула женщина. – Мы не ссорились с Самсамом. Мы придерживаемся политики нейтралитета!

– Наш главный приоритет – торговля, – возразила Милэй. – Увы, в драконьей гражданской войне нейтралитет может привести к фатальному исходу.

– Вы хотите сказать, к фатальному исходу для южан. У нас с драконами договор. Они никогда не нарушают его! – воскликнул седобородый мужчина.

– Это еще вопрос, – вмешался Комонот, складывая толстые пальцы домиком. – У Старого Арда новая идеология, которая проповедует абсолютную нетерпимость к людям. По их мнению, даже верные мне генералы запятнали себя общением с человечеством. Есть у вас договор или нет, когда остальные люди погибнут, гибельный взор Старого Арда обратится на вас.

Спикер Милэй стукнула посохом, и все присутствующие выжидающе на нее посмотрели.

– Вы не предупреждали, что мы окажемся втянуты в конфликт с Самсамом, ардмагар, – сказала она.

Комонот начал доказывать, что не обладает даром ясновидения, но она подняла руку, заставляя его замолчать.

– К вечеру здесь не должно остаться ни рыцарей, ни их корабля, чтобы Самсам не обвинил нас в том, что мы укрываем беглецов. По крайней мере, они не смогут объявить нам войну, воспользовавшись этим поводом.

Киггз поднял руку. Милэй указала на него посохом.

– Наша фракция хотела бы обсудить этот вопрос в частном порядке.

– Принято, – высокомерно произнесла Милэй. Главы семей Агогой подняли веера и зашептались с соседями. Мои друзья отвернулись и пододвинули стулья ближе друг к другу. Я опустилась на колени и наклонилась к ним.

– Если рыцари поплывут сегодня вечером в Горедд, я сяду на корабль вместе с ними, – тихо произнес Киггз. – Я нужен дома.

– Я понимаю, – ответил старый саар.

– Я сомневаюсь, что вы понимаете, – сказал Киггз. – Я не хочу уплывать, не закончив переговоры. С такой неопределенностью мы не сможем координировать военную операцию. Вам придется согласиться на их условия. Мне нужно знать, что вы отправитесь в Танамут через верховья Омиги.

Следующие несколько секунд Киггз с Комонотом молча смотрели друг другу в глаза.

Заговорила Эскар:

– Ардмагар, прекрати упрямиться. Дай порфирийцам то, что они просят.

– Они просят слишком многого! – прошипел Комонот.

– Какова цена драконьей жизни? – спросила Эскар. – Каждый день приносит новые смерти, а Старый Ард со своей губительной идеологией набирают мощь. Склонись, словно ива, ардмагар. Мы должны сделать это, если хотим выжить.

Лицо ардмагара налилось краской, а сжатые губы зашевелились. Мне показалось, что из его ушей вот-вот повалит пар, но он каким-то чудом сдержался. Наша компания развернула стулья обратно. Комонот обратился к Милэй, заговорил тонким, напряженным голосом, словно рассерженный фагот.

– Спикер, мне необходимо попасть в Кераму. Я согласен на ваше новое предложение, хотя оно едва ли является более приемлемым, чем первое. Я возьму с собой всех саарантраи, которые захотят сопровождать меня. Ваш город обеспечит нас припасами, и мы улетим, как только все будет готово.