Однако исход испытания можно оспорить, не только показав преимущества (привилегии), которые великие люди получили при переносе величия из одного испытания в другое. Можно также показать и несправедливость ситуации, от которой страдают простые люди. В таком случае устанавливается, что испытание не является правильным (чистым), поскольку оно искажено влиянием ничтожного положения, которым обладают простые люди в другом мире, и что перепое ничтожности из одного испытания в другое приводит к принижению значения этих людей в данном мире (ограничение возможностей). Именно эта форма суждения используется, когда люди ссылаются на смягчающие обстоятельства и когда справедливой (equitable) считается та оценка ситуации, которая учитывает ограниченные возможности. Представим, например, что работница приходит на завод с опозданием. Дисциплинарное взыскание, однако, не накладывается, поскольку ее начальник узнает, что она одна растит больного ребенка. В таком случае можно сказать, что начальник поступает по справедливости, «по-человечески», принимая во внимание смягчающие обстоятельства. Но в ситуации спора эта оценка ситуации может быть также подвергнута сомнению. Поступок справедливого начальника, отнесшегося к сотруднице со снисхождением, может быть расценен другими людьми как «непростительное попустительство», «слабость», «малодушие», «фаворитизм». Иными словами, предложенная начальником оценка ситуации может быть, в свою очередь, разоблачена (denonce) как несправедливая (поскольку она влияет на исход испытания) и расценена как проявление частного интереса начальника к работнице. В данном случае решение начальника осуждается, поскольку он придал значение объектам патриархальной природы, не имеющим прямого отношения к испытанию (родственные и семейные отношения). При переносе ничтожного положения человека из одного мира в другой вещи чуждой природы, мешающие адекватной оценке объектов данного мира, рассматриваются как тяжкий груз, ноша, давящая на людей. Справедливое суждение, учитывающее обстоятельства (jugement equitable), старается учитывать эту ношу, оценивая жертву, принесенную человеком. При таком суждении последствия ноши смягчаются и компенсируются, принимая во внимание ограниченность возможностей. Чтобы восстановить справедливость и «дать второй шанс» людям, оказавшимся в неблагоприятных условиях, стараются облегчить груз вещей посредством диспозитива, позволяющего исправить ситуацию (например, перераспределение, компенсирующее обучение и так далее). В этом случае, как и в случае переноса величия, спор может быть приостановлен, а согласие восстановлено благодаря созданию более чистого испытания, которое будет рассматриваться тогда как более справедливое. Строгость в отношении к великим и снисходительность в отношении к простым ломают установленную шкалу положений величия, сокращая до минимума разрыв между великими и простыми. Подобное сближение суждений о великих и о простых, рассматриваемое как естественное, относится к области справедливости, учитывающей обстоятельства (equite).

Конфликт и изобличение

В рассмотренных ранее случаях стороны, вовлеченные в прения, спорили о том, является ли испытание чистым по своей природе и нужно ли его прояснить. При этом сам мир, реализуемый в той или иной ситуации, не оспаривался. Но спор может развиваться и по другой схеме. При невозможности достичь согласия по поводу способа устроения приемлемого испытания возникает столкновение двух миров, благодаря чему становится возможным прояснить испытание в одном или в другом мире. Поскольку для восстановления согласия необходимо провести новое испытание, признаваемое приемлемым, все, что препятствует обновлению испытания или его прояснению (как, например, в случае, когда оценка испытания закрепляется за отдельным человеком), содействует развитию разногласия. Выражение несогласия стороной, которая считает, что она была поставлена в неблагоприятные условия, будет рассмотрено как легитимное, если ей удастся показать, что при помощи нового испытания в том же мире восстановить справедливость невозможно. Развитие разногласия приводит тогда к новому этапу, когда оспаривается действительность самого общего блага, определяющего легитимность испытания. Несогласие касается теперь не только результата испытания и распределения положений величия, но и самого принципа, который должен регулировать реализацию испытания, и мира, в котором должно быть устроено испытание, чтобы быть доказательным.

При конфликте, столкновении (differend!), возникающем в подобном случае, спор (dispute) уже касается не только отношения между значимостью принесенной жертвы и распределением положений величия. Оспаривание соотношения между жертвой, принесенной человеком, и положением величия, которого он достиг (так, утверждается, что великие не заслуживают занимаемого ими положения, поскольку им были оказаны привилегии и на самом деле они не принесли жертву, на которую они ссылаются для оправдания своего положения), сопровождается оспариванием самого общего блага. Общее благо изобличается как простое самоудовлетворение (autosatisfaction) и противопоставляется другим принципам справедливости. Утверждается, что великие заботятся не об общем благе, а о личном благополучии; их личное благополучие не обеспечивает благополучия всех, а служит только личным интересам; их действия бесполезны, так как не содействуют общему благу, они направлены на удовлетворение тщеславия и личных амбиций и так далее.

Таким образом, в случае конфликта (different!) разногласие будет касаться не только степени величия людей и вещей, вовлеченных в ситуацию, но и самого определения, идентификации людей и вещей, являющихся значимыми или незначимыми для данной ситуации. Оно будет касаться истинной природы ситуации, реальности и общего блага, к которым люди могут апеллировать для достижения согласия.

Подобное обращение спора в конфликт по поводу самой природы общего блага возможно при опоре на операции, направленные на оспаривание чистоты испытания. Действительно, как было показано ранее, чтобы оспорить приемлемость испытания и показать, что оно было искажено под влиянием людей и вещей, чуждых его истинной природе, необходимо выявить в нем присутствие посторонних и, казалось бы, несущественных элементов и придать им значение, идентифицировать, выделить, с тем чтобы затем разоблачить их природу и потребовать их отстранения. Но как только одна из сторон, вовлеченных в спор, выявила эти компоненты и осуществила их сближение с другой формой общего блага, эти пустяковые «штучки» не могут более оставаться без внимания. Необходимо тогда либо включить их в данный мир, где они будут рассматриваться как простые, и квалифицировать их при помощи определений, используемых для обозначения наиболее ничтожных людей и вещей, либо признать их величие, что приведет к коренному изменению ситуации. Именно эту вторую операцию (так называемые великие являются всего лишь простыми в данном мире), соответствующую первому этапу разоблачения (за мнимым величием скрывается ничтожность), мы назовем критикой. При критике задействуются такие речевые обороты, как «на самом деле», «в действительности», «это всего лишь...» и так далее. Конфликт, при котором несколько несовместимых принципов справедливости соперничают друг с другом, предполагает, таким образом, возможность нескольких испытаний. Так, например, спор по поводу «конкурентоспособности общественных служб» (services publics) может тяготеть к двум испытаниям, одно из которых будет соответствовать гражданской природе, а другое — рыночной. Стороны несогласны по поводу мира, в котором должно быть реализовано легитимное испытание. Конфликт как определенный момент развития спора всегда характеризуется