– Давай ближе к делу! – Сэм начал терять терпение.

Орк громко рыгнул, поднялся, отставил прочь банку. Непослушными руками стянул через голову остатки рубахи.

Эдилио непроизвольно ахнул, Квинн отвернулся. Сэм глаз не отвёл.

Живот и часть груди Орка были покрыты гравием. Зеленовато-серыми, цвета мутной воды камешками. Слой гравия мерно поднимался и опускался в такт Оркову дыханию.

– Оно расползается, – с какой-то стыдливостью произнёс Орк и провёл пальцем по камням. – И тёплое.

– Орк, что с тобой случилось? – спросил Сэм.

– Сказал же, собаки напали, изгрызли ногу, живот и ещё кой-чего, о чём я лучше промолчу. А потом появились эти камни.

Орк пожал плечами, и Сэм услышал скрежещущий звук, словно кто-то прошёлся по мокрой гравийной дорожке.

– Мне даже не больно, – продолжил Орк. – В смысле, сейчас не больно. Только чешется.

– Матерь Божия, – прошептал Эдилио.

– Короче, я знаю, что вы меня ненавидите, – добавил Орк, – так что либо убейте, либо убирайтесь. Я есть хочу. И пить.

Они покинули дом.

Едва выйдя за порог, Квинн метнулся к кустам и его вырвало. Эдилио с Сэмом подошли к нему. Сэм ободряюще похлопал Квинна по плечу.

– Извините, ребята, – сказал тот. – Наверное, я просто слабак.

– Худшее впереди, – сумрачно ответил Сэм. – Причём внезапно оказалось, что простое исчезновение – это ещё цветочки по сравнению с таким, да?

– Дрейка нет уже два дня, – сказала Диана. – Пора бы уже на что-то решаться.

– Я занят! – отрезал Кейн.

Они стояли на газоне у парадного входа школы. Кейн надзирал за починкой пролома, появившегося в стене во время битвы. Он телепортировал кирпичи, по нескольку штук за раз, а Молоток и Чез пытались приладить их на место. Уже дважды их ограда обваливалась: одно дело лить раствор в яму, и совсем другое – класть стену.

– Мы могли бы как-нибудь договориться с… городскими, – произнесла Диана, тщательно подбирая слова.

– С городскими? Тактично избегаешь слов «с Сэмом» или «с твоим братом»?

– Один-ноль в твою пользу. Нам надо попробовать заключить сделку с твоим братом Сэмом. У них там есть еда, у нас она на исходе.

Кейн разыграл целый спектакль, демонстрируя, что его отвлекают от дела, и нарочито грубо зашвырнул очередную стопку кирпичей на второй этаж. Молоток с Чезом едва увернулись.

– Я тренируюсь. Развиваю сноровку, точность. Самоконтроль.

– Умничка.

Вид у Кейна стал как у побитой собаки.

– Будто холодной водой окатила. Могла бы и поддержать хоть изредка. Знаешь же о моих чувствах к тебе.

– И чего же ты хочешь? Жениться на мне, что ли?

Кейн покраснел, а Диана неестественно громко рассмеялась.

– Не забыл, что нам по четырнадцать? Ты у нас, конечно, Наполеон УРОДЗ, и всё такое прочее, но мы – всего только дети.

– Возраст понятие относительное. Я – один из двоих самых старших здесь. А по силе так и вообще первый.

У Дианы уже вертелся ядовитый ответ, но она прикусила язычок, решив, что на сегодня с Кейна довольно. Имелись занятия поважнее, чем разбираться с его щенячьей любовью. Вот так-то. Да и Кейн не был способен на настоящую, глубокую любовь, крепнущую со временем.

– Как и я, кстати, – пробормотала Диана себе под нос.

– Что-что?

– Ничего.

Она принялась смотреть на то, как он работает. Не на починку стены, а на самого Кейна. Он был наиболее притягательным человеком, которого Диана когда-либо встречала. Мог бы стать, например, рок-звездой. Легко. Ещё он верил, что влюблён. Потому и терпел Дианино своеволие.

Кейн ей тоже нравился. Их потянуло друг к другу чуть ли не с первого взгляда. Они были друзьями… нет, пожалуй, сообщниками будет точнее. Вот именно, сообщниками. Они стали сообщниками с тех пор, как Кейн обрёл свой дар.

Диана была первой, кому он признался. Он усилием воли сбросил книгу со стола, и та пролетела через всю комнату.

Диана подбадривала Кейна, побуждала развивать дар, но хранить всё в тайне. Достигая нового уровня, он всякий раз приходил к ней и хвастался. Стоило Диане удостоить его одобрительным кивком или сдержанной похвалой, он раздувался от гордости и сиял как медный таз.

Манипулировать Кейном было проще простого. Настоящей близости не требовалось, достаточно оказалось и лёгкого намёка.

Исполняя просьбы Дианы, Кейн с помощью своей силы мог сбить с ног какого-нибудь противного зазнайку или унизить отругавшего её учителя. Когда она сказала, что учитель физики приставал к ней, заманив в пустую лабораторию, Кейн сшиб его на лестнице, да так, что тот попал в больницу.

Хорошее было времечко. У неё появился защитник, выполнявший малейшие её прихоти и ничего не требовавший взамен. Несмотря на раздутое самомнение, симпатичную внешность и обаяние, с девочками Кейн вёл себя крайне застенчиво. Ни разу не попытался её даже поцеловать.

Затем к их компании прибился Дрейк Мервин, прославившийся на всю школу как отъявленный хулиган, сколотивший вокруг себя настоящую шайку. С той поры Кейн принялся стравливать Диану с Дрейком, подыгрывая то ему, то ей. Сила Кейна росла, и их отношения менялись.

Затем школьная медсестра, – как впоследствии выяснилось родная мать Кейна, – обнаружила, что её давно утраченный сын – очень, очень странный ребёнок.

Кирпичи опять с грохотом посыпались на газон. Сверху донеслись проклятия и стоны, но Кейн, похоже, не обратил внимания на неудачу Чеза и Молотка.

– Как ты думаешь, почему? – спросил он, словно читал её мысли.

– Скорее всего, выложили косо, – ответила Диана, прекрасно понимая, о чём он.

– Я не о стене. Я о ней. О медсестре Темпл. О Конни Темпл, – он произнёс её имя отчётливо, делая упор на каждом звуке, будто желая его прочувствовать.

Диана вздохнула. Не хотелось ей затевать этот разговор.

– Я её почти не знала.

– У женщины рождаются два сына. Одного она оставляет себе, второго отдаёт на усыновление. Я же был совсем маленьким.

– Я не психолог, Кейн.

– А ведь я всегда знал. Знал, что мои родители мне чужие. Они не говорили, что я им не родной, но мать… то есть, женщина, которую я считал матерью… Чёрт, понятия не имею, как теперь её называть. В общем, она никогда не рассказывала о моём появлении на свет. Ну, ты понимаешь, о чём я. Слышала, наверное, мамочек, обожающих вспоминать о том, как рожали. Так вот, она ни разу ни словечком не обмолвилась.

– Жаль, что доктора Фила нет поблизости. Вам бы нашлось, о чём побеседовать.

– Полагаю, она была холодной женщиной, эта медсестра Темпл. Моя, с позволения сказать, мама, – он склонил голову набок, скептически оглядывая Диану. – Вроде тебя.