в жизни. Это знак свыше.

От самого господа Бога.

И пойдём навстречу судьбе.

Я сейчас начну смеяться, как последний раз смеялась десять лет тому назад.

Знаешь, как это здорово смеяться просто так, от глупости. Папе ужасно нравился этот мой сумасшедший смех, а мама всё ворчала.

Ха-ха-ха.

Ха-ха-ха-ха-ха-ха.

Удивительный день.

Расскажешь, не поверят.

Они танцевали с разными мужчинами и вместе, друг с другом, так чтобы все вокруг могли подумать, что они лесбиянки.

Та, которой 28–30, часто танцевала с юнцом лет 18. Этот юнец был почти профессионал и убеждал её, что у неё талант танцовщицы.

Она верила, хотела верить, и всё больше входила в экстаз. Юнец наверно тоже.

Он крутился вокруг собственной оси, почти повисал в воздухе, изгибался, будто рассыпался на части, но потом вдруг становился галантным, предлагал солировать ей, и она включалась в эту игру. Что-то в ней проснулось, будто тело вспоминало то, что было скрыто в памяти генов, и что невольно было подсмотрено у других.

Возможно, юнец не льстил, возможно, она была талантлива, возможно, она была рождена для танца, нужно было только время и соответствующие условия.

Они и сложились.

На секунду зал замер. Все расступились, только молча наблюдали.

В какой-то момент, к ним двоим, вдруг присоединилась третья, та, которой 35–37.

Она не мешала тем двоим, той, которой 28–30, и юнцу, которому 18, только создавала круг, черту-оберег, она просто кружила и кружила вокруг них в танце-обереге, как бы защищая танцующих от всего мира, они, чуть остановившись, продолжили свой безумно-радостный танец, а она всё кружила и кружила вокруг них, то ли с печалью, то ли с умиротворенностью.

…в машине

Потом они ехали в такси на дачу, к той, которой 28–30, и когда уже выехали за город, водитель такси воспротивился, и настоял, чтобы одна из них села впереди.

Возможно, на самом деле остерегался, но, скорее всего, была другая причина.

Просто он был озабочен, только этим и жил, а здесь такой случай.

Две женщины ночью, одетые весьма рискованно, из дорогого ресторана, мягко говоря, не трезвые.

Так почему бы не он. Должен же быть какой-то мужчина.

Для чего же тогда всё это.

Он ехал почти по обочине, ехал медленно.

Медленно, чтобы можно было начать ухаживание.

Ухаживание это так, метафора.

Он был не из тех, кто ухаживал.

Он всегда шёл напролом.

Он сразу предложил женщинам остановиться, и сразу с двумя.

Предложил почти в шутку, просто, чтобы подчеркнуть свою мужскую прыть.

Чтобы начать атаку.

Та, которой было 28–30, сидела впереди и никак не могла отойти от того, что случилось в казино и в ресторане.

Всё не могла отойти.

Она снова стала заливаться смехом, как не смеялась уже целых десять лет.

Водитель расценивал этот смех, как приглашение, и всё больше смелел. Он уже был уверен, что всё случится к его удовольствию.

И возможно бесплатно, что у него практически не случалось.

А та, которой 28–30, всё никак не могла отойти, и даже стала его провоцировать.

Так что же, он, водитель, спросила она, продолжая смеяться, сможет с двумя. Безо всякого отдыха или как-то иначе.

Та, которой 28–30, всё больше заводилась и не чувствовала опасности.

Все вы, продолжала она подзуживать водителя, любите преувеличивать своё мужское достоинство, а на проверку то, вокруг чего строится вся ваша гордыня, вас часто подводит, ваши слова и его возможности часто не совпадают.

Водитель понял это буквально, он всё привык понимать буквально, недолго думая, он расстегнул брюки и решил продемонстрировать это своё мужское естество, которое, на его взгляд, его никогда не подводит.

Немедленно перестань, закричали обе женщины.

Но он и не думал прятать предмет своей мужской гордости.

Немедленно перестань, стали теперь угрожающе повторять обе женщины, но водителя это только раззадоривало.

Считаю до 5-ти, сказала тогда та, которой было 35–37 и начала считать.

1…

2…

3…

4…

Да пошёл ты…

…на дороге

После счёта 5, она сделала секундную паузу и нанесла первый удар клинком по голове водителя.

Водитель осел с первого удара, но она продолжала колошматить его клинком.

Потом, они выволокли уже мёртвое тело из машины на дорогу, и для острастки нанесли несколько ударов по выставленному напоказ обмякшему мужскому естеству, с помощью которого водитель намеревался сразить их наповал.

Ту, которой было 28–30, вдруг стало рвать, прямо на бездыханное тело водителя.

Она никак не могла остановиться, будто хотела выплеснуть из себя что-то, что долго мешало ей жить, продолжает мешать, и долго не было случая освободиться от этого.

…по дороге на дачу

Когда они отошли от тела, она призналась той, которой было 35–37, что она беременна.

Давно?

Нет, месяца два.

Тебе надо беречься.

Знаю. А он, тот, или та, кому два месяца, чувствует, что со мной происходит?

Конечно.

Значит я ему, или ей, уже начала приносить неприятности.

Этого никто не может знать. Может быть, если это будет девочка, у неё будет опыт, который ей пригодится.

А потом, ты сегодня так смеялась, что я тебе завидовала.

Потом это перешло ко мне.

Я никогда так не смялась и уже никогда не буду так смеяться.

А твоя двухмесячная девочка, если это девочка, тоже наверно смеялась вместе с тобой.

И это очень здорово.

А водитель сам виноват.

Да пошёл он…

И если люди этого не поймут, мы-то с тобой это знаем, как всё это произошло, а значит, знает и господь Бог.

Они долго шли среди дачного поселка.

Лаяли собаки.

Было страшно.

Они нашли большие ветки, и шли по безлюдному посёлку, выставив вперёд большие ветки, как предупреждение злым собакам.

Наверно сами посмеялись бы, увидев себя со стороны.

…на даче

На даче оказалось, что нет света.

Пришлось зажечь свечу, и при свете свечи приготовить чай на газовой плите.

Потом та, которой было 35–37, пошла со свечкой по незнакомым комнатам, наткнулась на фотографию мужа той, которой было 28–30, долго его рассматривала, будто пытаясь разгадать, что от него можно ожидать.

Знаешь, вдруг сказала та, которой было 28–30, мне ужасно хочется позвонить мужу и всё ему рассказать.

Он однажды мне признался, что в командировке думает только обо мне, а когда приезжает, стыдиться в этом признаваться.

Я сейчас тоже думаю только о нём.

Надо было наверно, после казино пойти домой, спрятать эти деньги для моей двухмесячной девочки, если будет девочка.

Но, с другой стороны, как представлю себе, что он вдруг обнаружил эти деньги, как он будет изводить себя