проложили новые тоннели. Я не знаю, сколько и как глубоко, но породы вывезли много и бурили основательно: стены ходуном ходили. Сделали это как-то в обход всех вас. Думаю, и строители не знают, в чем участвовали, иначе вы были бы в курсе. Проблема не в том, что он расширил Стирис, а в том, что новые залы закрыты для большинства лепатриатов. Даже я там ни разу не был, хотя имею наивысший допуск. — Он сделал паузу, прочищая горло, а вокруг повисла тишина, перебиваемая лишь легким шелестом листвы за спинами собравшихся, не понимающих, что происходит. — А вот тут еще интереснее становится! Сизар-то туда был допущен, посещал эти залы закрытые. Так и что за разработки там идут? Строите опытный образец нового тягача? — с насмешкой обращался ученый к обвиняемому, который прекрасно знал, что никакой тягач туда не поместится, и был на грани раскаяния, не осмеливаясь смотреть в глаза присутствующим, выдумывая очередную отговорку, которая точно не сработает.

— Так! — тяжело выдохнул я и растирал лоб ладонью, изрядно утомленный всеми этими загадками в преддверии ночи. — Сизар, очевидно, что ваша правда тут уже не пройдет. Самое время рассказать, как все обстоит на самом деле. Я уже устал от вашего постоянного увиливания и интриг, которые вы плетете. Либо вы сейчас же выдаете всю правду, либо с этого места вас уведут под конвоем!

Руки его тряслись, как и в целом все тело, а глаза наполнились блеском бессилия. Что-то внутри него сопротивлялось. Он был готов рассказать все, но не мог осмелиться сделать это, удерживаемый внутренними барьерами, отчего тянул время, словно для него оно замерло. Наверное, сейчас он уже жалел, что вечер сложился именно так, и думал, что лучше бы уехал вместе со всеми, в отдельной карете, или вовсе ушел пешком, не спеша прогуливаясь по сверкающим лоском улицам Стольма, размышляя на разные темы, готовя себя ко сну. Но теперь его судьба висит на волоске, и ему необходимо сделать сложный выбор.

— Уведите! — разочаровался я в его нерешительности. Да, любви я к нему не питал, но не хотелось вот так прощаться, заковывая в цепи. Однако, учитывая обстоятельства, это было необходимо, ведь он представлял угрозу.

— Прошу вас! Прошу, великий! — упал на колени Сизар и семенил на них ко мне, не смея хвататься за подол, сомкнув ладони в мольбе о пощаде. — Я не могу, меня убьют! — Слезы градом покатились из раскрасневшихся глаз, и их блеск вновь заставил меня всмотреться в них, в очередной раз привлекая чем-то необычным в радужке. Только сейчас я решился внимательнее присмотреться к их неестественной матовости у зрачка, отчего опустился вплотную к его лицу, позеленевшему от стресса, чем остановил истерику. Этим действием я вызвал новую волну ужаса у бедолаги, отчего глаза его округлились до предела, выпятившись.

— У вас линзы! — недоумевал я, ведь ни у кого здесь не было даже очков.

— Линзы? Как это возможно? Это запрещено! — возмутилась Дэр. Она подбежала к Сизару, склонилась над ним, словно стервятник, обхватила голову обеими руками, наклоняя ее в разные стороны, чему он уже не сопротивлялся. — Не пойму…

— Стойте, я сам… — Он обреченно обхватил ее запястья и аккуратно убрал руки. Склонив голову к земле, Сизар погрузил под редеющую и растрепанную челку пальцы. Секундная манипуляция с каждым из глаз, и он явил публике свой истинный цвет, окончательно распалив их разум, шокировав новым фактом, лишь множа очередные вопросы.

— Я эту гниду сам убью! Задушу тебя, сволочь! — кинулся к нему Галу, уже формируя ладонями губительную петлю, готовый вцепиться в шею, но его вовремя перехватила Кхира, обвившая грузное тело тысячника, обнимая и всей силой упираясь в скользящий камень пола.

— Не надо! Спокойно… — Я перекрыл путь к уже сидевшему на холодном камне Сизару, готовому, казалось, к любому исходу, полностью отчаявшемуся. — Не спешите с выводами. Уже очевидно, что он не тот, за кого себя выдает, и Ульбис играет в этом ключевую роль. Нам необходимо подойти к этому делу с холодным рассудком и продумать свои действия, чтобы не совершить ошибку, — пришлось остужать мне пыл жаждущих расправы. Я развернулся к Сизару и опустился на одно колено, заглядывая в его истинные глаза. — Ты бесцветный и лучше меня знаешь, что ждет тебя за такой подлог. Помимо этого, ты явно замешан в других делах, о которых нам пока не известно. Как думаешь, есть у тебя шанс на удачный исход? — Я старался не давить, а скорее склонял его на правильную сторону, заставляя самостоятельно выйти на путь искупления.

— Нет мне прощения! Я обречен… — Он был полностью раздавлен и готов сдаться.

— А вот и нет! — подбадривал я, положив руку ему на плечо. — Если ты поклянешься в верности нашему делу, расскажешь все, что знаешь, и поможешь решить проблему, то… — Я нарочно сделал паузу. — Думаю, у меня есть возможность повлиять на твое будущее. Достойное будущее. — И в его бесцветных глазах промелькнул огонек надежды.

Глава 41

Жизнь в городе остановилась, и лишь редкие фигуры периодически мелькали где-то в закоулках, скорее спеша домой. Это был крупнейший из городов Ардалии, но, избегая участи всех мегаполисов, жизнь здесь поддавалась строгим регламентам, не бурля ночами, а погружая улицы в тишину до первых лучей солнца. Лучшего времени, чтобы скрыться незамеченными, и выбрать было нельзя! Пышная свита не последовала за Ардалом, а, как ни в чем не бывало, двинулась в сторону дворца, умело создавая видимость, что ничего не произошло.

План действий созрел довольно быстро, и, разложив все по полкам, обрисовывая роль каждого, недавно образовавшаяся команда зеленоглазого героя начала претворять его в жизнь. Сизар — к сожалению, а порой и гневу некоторых — знал не так уж и много. Даже настолько мало, что никаких прямых подозрений и обвинений Ульбису выдвинуть было нельзя, не заручившись более весомыми доказательствами.

По заверению бесцветного, за дверьми закрытой секции располагались лаборатории для биологических исследований, что объясняло их соседство с медицинским блоком замка. Официально утверждалось, что там ведутся работы над созданием вакцины от зверения. Однако в чем тогда секрет, раз даже канцлеры не в курсе подобных исследований, а секции находятся под строгой охраной и без возможности доступа, нарушая все регламенты? Сизара дальше первой секции не пустили, но он утверждал,