Не желая больше находиться под его контролем, она развернулась к нему лицом, извиваясь и подстраиваясь, чтобы всем было удобно, сплетая свои ноги с его в тугой канат, попутно накидывая одеяло на голые и уже холодные ступни Ильи, нежно провела ладонью от бедер до шеи, так и оставив ее на плече, уткнувшись носом под пышную шевелюру, сладко посапывая и наслаждаясь таким редким моментом теплой безмятежности ленивого утра.

Глава 42

Стольм

Астральд, чья дисциплина была непоколебима в своей правильности, с легкостью отринул все раздумья о сложных событиях вчерашней ночи и без труда уложил себя спать, лишь слегка нарушив обыденный режим. Кто-то только просыпался, а большинство участников совета уже активно готовились к важному дню, лелея свои лучшие наряды и повторяя речи, перебирая листы с текстом. Он же, влекомый таинственным притяжением зала заседаний и той честью, которой удостоен в этот раз, — представлять делегацию своего города-государства, — стоял сейчас перед тяжелыми коваными дверьми Ямы, собираясь с мыслями, рассматривая витиеватые узоры тропических лиан и цветов, искусно исполненных лучшими мастерами, и разного размера птиц, притаившихся в глубине стальных джунглей.

Ему с трудом удалось открыть одну из створок, высота которой стремилась под четыре метра. Обычно открывались они усилиями четырех краасов, но в это время здесь еще никого не было. И он бы сюда не попал раньше назначенного срока, если бы волей случая не был размещен двумя этажами ниже, имея привилегию. Протиснувшись боком в образовавшийся зазор, он оказался в той мрачной обстановке, которой наполнены общественные пространства в момент своего покоя. Темный длинный каменный тоннель, выложенный черным глянцевым мрамором, уходил к центру зала, словно к арене цирка, сужаясь и уменьшаясь в высоте по мере продвижения. Стоя у самого края, Астральд не решался выйти в центр, где располагалась глубокая круглая трибуна. Через несколько часов ему предстоит стоять в самом ее центре, обращаясь ко всем, кто будет окружать его, восседающим в воронке трибун, ярусами уходящих под белый свод, светящийся сейчас лишь слабым естественным светом подкупольных пространств, создающих иллюзию парения этой белой шапки в воздухе. В круглых углублениях, высеченных в квадратных секциях потолка, таились шары, чей яркий свет наполнит зал, все же сохраняя черноту Ямы, высвечивая лишь белые стены и купол, умело играя черно-белыми тонами.

— Не знаю, как вам, а мне этот зал больше нравится в естественном свете, — тихим эхом зазвенел женский голос, рассекая холодное пространство.

Таинственную фигуру со знакомым, но все же искаженным цилиндром стен голосом найти было непросто. Осматривая по кругу сверху вниз каждый из рядов, хорошо запрятавших в черноте ярусов своего гостя, он обнаружил длинный изгиб худого тела лишь под самый конец исследования: тот таился за спиной Астральда, ровно по центру. Дэр сидела неподвижно, одним плечом прижимаясь к холодному борту стены, отделяющей входной тоннель от зрительских рядов. Вид ее был изнеможенным, будто всю ночь она провела здесь, рассуждая над произошедшим вечерашним вчером, в окружении камня. Вяло переведя взгляд на Астральда, она указала ему глазами, чтобы он поднимался к ней и сел рядом.

С легкостью переняв ее настрой, он не спеша, вычеканивая шаг, заведя руки за спину, взбирался на третий ярус, наполняя зал стуком низких каблуков о ступени.

— Да, действительно, в таком виде зал куда мистичнее, нежели в оживленном состоянии! — ответил он запоздало, усевшись почти вплотную, сложив ладони с перекрещенными пальцами на колени тыльной стороной вверх и отчего-то не решаясь облокачиваться на длинную, во весь ряд, кожаную спинку, держа осанку ровно, как школьник. — Знаете, я читал, что по ту сторону моря есть племена, которые сооружают большие захоронения в виде причудливых зданий с просторным залом внутри. Интересная традиция! Но, возможно, это выдумка. Хотя я почему-то подумал, когда стоял там, внизу, что приблизительно так они и выглядят. Только меньше, конечно… — Устало оглядывая Яму, он перебирал по кругу большими пальцами рук.

— Работа сотника Сибара «Краткая опись глубин Зеленого острова», — вспомнила Дэр тот труд, о котором говорил Астральд. — Правда, сам Сибар там и остался. Только его записки вернулись обратно. Я надеюсь, что скоро все это закончится и мы сможем реализовать большой проект по изучению восточных земель.

— А есть такие планы? Не слышал! — оживился Астральд, развернувшись к канцлеру.

— Да. Мы обсуждали это с Тарой на прошлом совете. Так, лишь кулуарно, совместно с канцлером Самира. Хотели втроем реализовать большую экспедицию. Совместно со Стирисом, конечно.

— Замечательная задумка! Давно пора, — улыбнулся он, загоревшись идеей. — Всегда было интересно, что там на самом деле! Может, и самому получится побывать… — замечтался он. — Только вот в нынешних обстоятельствах Стирис под вопросом. Что там происходит?..

— Вот скоро и выясним. А теперь пора готовиться. — Дэр встала, намекая, что пора уходить, чему и последовал Астральд, направившись к выходу.

Навалившись на дверь, вновь открывая ее, он пропустил канцлера вперед, покидая зал, после чего, аккуратно, но с тяжестью вернул створку в исходное положение, погрузив Яму в тишину.

Яма гудела, как рой ос. Кто-то сбился в кучки по интересам. Некоторые, неспособные усидеть спокойно, ходили по трибунам в поисках случайного собеседника. А канцлеры, почти каждый, уже заняли свои места на первом кольце трибун, где были оборудованы обособленные и просторные рабочие места, обложились бумагами, изучали и повторяли тексты, цифры, факты. Начало задерживали уже на двадцать минут, что не могло не нервировать Дэр, привыкшую к строгому соблюдению регламентов, о чем знали давние участники Большого совета. Не хватало лишь одной персоны, чья трибуна напротив Дэр пустовала.

— Где Ульбис? — с нескрываемым раздражением обратилась она к Исбильту, возвышающемуся во втором ряду за ее спиной, как и вся делегация Стольма, в числе которой был и глава краасов, на которого посыпались вопросительные взгляды соседей.

— Я… Я не могу знать. Никаких новостей не было, — он развел руками, растерявшись. Исбильт не был посвящен в особые обстоятельства вчерашней ночи и ума приложить не мог, насколько важна эта персона для сегодняшнего заседания.

В проходе появилась фигура запыхавшегося юного крааса, шальными глазами осматривающего трибуны. Он впервые находился в этом зале, что было сразу заметно по его растерянному взгляду, перескакивающему с одного ряда на другой в поисках нужного человека. Наконец обнаружив делегацию Стольма, он, аккуратно огибая снующих туда-сюда участников, поспешил к ним.

— Госпожа, простите! — кланялся