и шустрый, а мы с Вольфом, словно два неуклюжих медведя, продираемся сквозь кусты и сплетения веток. Странно, но я иду спокойно и тихо, а вот Вольф то и дело вскрикивает. Он идет передо мной и разводит колючие ветки, но те постоянно ускользают из его пальцев и хлестко врезаются в плоть императора. В основном они прилетают прямо по царственной головушке.

— Расскажи кому, что меня выводит из леса дикий кот — не поверят, — ворчит Вольф, явно раздосадованной от таких неудобств. — Аннабель, давай с тобой договоримся: если выберемся, то никто не должен узнать, как именно нам с тобой это удалось. Скажем, что…не знаю… Твоя ведьмовская сила указала нам выход.

— Вольф, твои слова могут обидеть этого достопочтенного господина, — предупредила я, почувствовав отголоски эмоций нашего провожатого.

— Какого? — не понял Вольф. Я взглядом указала ему на кота, мимикой давая понять, что он понимает общий посыл того, что говорит оборотень. Конечно, животные не могут рассуждать и чувствовать, как люди, но зачатки чувств у них есть. — Вот этого?! — изумился он и закатил глаза. — Я еще перед диким котом не миндальничал! — фыркнул оборотень, а котофей в этот момент остановился. Обернувшись, он внимательно посмотрел на Вольфа и…сел, давая понять, что дальше никуда не пойдет.

— Ты его обидел, — вздохнула я. — Он не поведет нас дальше, пока ты не извинишься за свое неуважение.

— Извиниться?! — громыхнул Вольф. — Перед котом?! Скажи ему, что я его сейчас поджарю, если не выведет нас! — накричал он на бедное животное. К чести лесного кота, тот и ухом не повел. Смотрит на императора немигающим взглядом и ждет. Не то смерти, не то извинений.

— Он и без моего перевода прекрасно понимает твой настрой, — просветила я Вольфа. Услышав это, тот взмахнул рукой, и на его ладони вспыхнул огненный шар.

— Веди нас, не то превращу в шашлык, — рыкнул на кота император. Он явно не из тех, кто привык просить помощи и быть вежливым. Я это еще в нашу первую встречу заметила, но теперь убеждаюсь, что люди не меняются.

Животное не впечталилось. Кот так и сидит, даже усы не шевелятся.

— Вольф, если он нас не выведет, то придется еще долго бродить в этих зарослях, — шепотом напомнила я. — Не создавай проблемы на пустом месте!

— Я? Да что я… — принялся было оправдываться он, но осекся, посмотрев мне в глаза. Император тяжко вздохнул, огонь ярости в его глазах погас. Он тяжко вздохнул и, хвала всем богам, одумался. Погасил свой милый шарик и упрямо посмотрел на кота. — Хорошо, милейший, — заговорил он обычным голосом, хоть и с отчетливой ноткой насмешки. — Я посмел обидеть вас? Приношу свои глубочайшие извинения, — в подтверждение своих слов Вольф выставил вперед ногу, высоко взмахнул рукой и сделал изящный поклон в пояс. — Буду вам безмерно признателен, ежели вы соблаговолите сопроводить меня и мою драгоценную супругу к выходу из этого очаровательного места, — выпалил он с интонацией истинного аристократа. Я чуть не прослезилась от умиления.

Кот издал странный неопределенный звук — не то мяукнул, не то хрюкнул, не то попытался произнести нечто вроде «Сгодится». Но он развернулся и продолжил свой путь, будто и не было ничего.

Вольф покачал головой и, взяв меня за руку, потянул за собой.

Удивительно, но выход из проклятого леса занял всего час. Я-то думала, нам топать еще три дня и три ночи, но очень удивилась, когда лесные заросли резко закончились, а дальше нас ждало залитое солнцем пшеничное поле.

— Ух ты, — вырвалось у меня от столь резкой смены пейзажа. Ступив на поле, я обернулась и поразилась. Я увидела четкую границу, по одну сторону которой растут темные стволы, плотно сплетенные друг с другом ветки, не пропускающие лучи света к земле. А по другую сторону колосится хлеб, и солнце светит так ярко, что на какое-то время я потеряла зрение. Наш провожатый сел у самой кромки Харутского леса, давая понять, что дальше не пойдет.

— Спасибо тебе, солнышко, — я улыбнулась и погладила котика по голове. Тот блаженно прикрыл глаза и благодарно замурчал.

— Да, спасибо, — выдавил из себя Вольф, глядя на кота как на недоразумение. — Идем, Аннабель, не будем задерживаться, — схватив меня за руку, он буквально оторвал меня от лесного жителя и потащил через поле.

— Ты всегда такой грубый? — уточнила я.

— Нет, только когда речь идет о выживании, — ответил он без запинки. — А что?

— Неужели нельзя быть более вежливым и мягким? — устало вздохнула я.

— Аннабель, мягкая и вежливая у нас ты, — неожиданно в голосе Вольфа прорезалась нежность. — Кто-то должен быть твердым и сильным, чтобы сохранялся баланс.

— Если от нас начнут разбегаться люди и звери, то это не баланс, а самодурство, — заявила я в лицо императору. — Тебе никогда об этом не говорили?

— Нет, — ответил Вольф. — Я отрубал им головы прежде, чем они успевали открыть рот, — произнес он странным тоном, по которому невозможно понять, шутка это или чистая правда.

— Да? — скривилась я и посмотрела на монаршую особу с плохо скрываемой опаской. Мало ли, вдруг и мне за такие речи по возвращению во дворец язык отрежут?

— Что, Аннабель, страшно? — усмехнулся Вольф. — Боишься меня?

— Сложно сказать, — пожала плечами я. — Я тебя почти не знаю. Мы знакомы около недели.

— Мне хватило этого времени, чтобы понять: моя суженая способна горы свернуть ради чести и любви, — заявил Вольф. — Жаль, любит она не меня и горы сворачивает во имя сопливого паренька, но, знаешь, я не теряю надежды, — с оптимизмом поведал мне император. — Интересно, что я должен сделать, чтобы и ради меня ты прошла всю империю?

— Я поделилась с тобой магией, — негромко напомнила я. — Отдала все, что могла. Этого мало?

— Спасибо, — прозвучало вполне искренне. — Я ценю это, правда. Но, согласись, выглядит это не так впечатляюще, как то, что ты проделала для этого мальчишки. Он, наверное, благодарен тебе так, что готов жениться хоть сегодня? — Вольфу все сложнее скрывать разъедающую его ревность.

— Нет, Вольф, он и его близкие попросили меня уйти и больше никогда не возвращаться в селение, — с болью вздохнула я. Мой ответ так удивил императора, что он в изумлении воззрился