– Вы действительно в это верите?

– Да. Я встречался в жизни с подобными вещами – целебныемедальоны и амулеты чаще всего выглядят вполне обыденно. – Загадочное пламявспыхнуло на мгновение в его бездонном взоре. – С многими подобными вещами.Укромные уголки мира полны сказочного хлама. Но все это неважно, Полли. Главное– вы сами.

– Еще в первый день нашей встречи, когда боль, думаю, быладалеко не столь изнурительной, я подумал о том, в каком тяжелом положении вынаходитесь. И тогда решил, что… этот маленький предмет… стоит опробовать. Вконце концов, что вы теряете? Все, что вы пробовали до нынешнего дня, несработало, не так ли?

– Я ценю вашу заботу, мистер Гонт, правда ценю, но…

– Лилэнд, не забывайте.

– Да, конечно. Я ценю ваше внимание, Лилэнд, но, ксожалению, я не суеверна.

Она подняла голову и увидела, что сверкающий взор егоореховых глаз устремлен на нее.

– Не важно, суеверны ли вы, Полли, потому что суеверно… вотэто. Он встряхнул цепочку и «азка» легонько подпрыгнула. Полли снова открыларот, но на этот раз не смогла вымолвить ни слова. Она вдруг поняла, чтовспоминает день прошлой весной, когда Нетти, уйдя домой, забыла забрать номержурнала «Взгляд В Себя». Рассеянно перелистывая его и скользя глазами постатьям о детях-оборотнях из Кливленда, о геологических формированиях наповерхности луны, похожих на человеческие лица, Полли наткнулась на объявлениечего-то под названием «Помолимся О Древних». Предполагалось, что это средствопомогает от головных болей, болей в желудке и при артрите.

К рекламе прилагался черно-белый рисунок. На нем былизображен человек с длинной бородой и в чалме чародея (то ли Нострадамус, то лиГэндалф, подумала тогда Полли) с предметом в руках, похожим на детскуюигрушку-флюгер. Этот флюгер-чародей держал над головой, в инвалидном кресле.

Лопасти флюгера отбрасывали на инвалида пучок лучей, и вид убольного был такой, как будто он через пару деньков начнет отплясывать надискотеке.

Смешно, конечно, суеверный крючок для людей, чей разумослаб, а, может быть, и дал трещину под воздействием постоянной изнурительнойболи и немощи, он все же…

Она тогда долго сидела и смотрела на этот рисунок и, верители, чуть было не позвонила по номеру 800, указанному в конце рекламы. Потомучто рано или поздно…

– Рано или поздно страдалец пойдет по нехоженным тропам,если эти тропы могут привести хоть к какому-то облегчению, – закончил еевоспоминания мистер Гонт. – Разве не так?

– Я… я не знаю…

– Терапия холода… термические варежки… даже облучение…ничего не помогло, правда Полли?

– Откуда вы знаете?

– Хороший торговец должен знать все о нуждах своих клиентов,монотонным голосом произнес Гонт. Он сделал шаг навстречу Полли, протягиваяруку с цепочкой, на которой болталась «азка». Она отшатнулась от его длинныхпальцев с отполированными ногтями.

– Не бойтесь, дорогая. Я не трону волоска на вашей голове.Если только вы будете вести себя спокойно… и не двинетесь с места…

И Полли успокоилась. Она не двинулась с места. Она стояла,сложив руки (все в тех же теплых варежках) на груди, и позволила мистеру Гонтунадеть цепочку на шею. Он сделал это с нежностью отца, опускающего фату на лицосвоей дочери-невесты. Ей показалось, что она далеко от мистера Гонта, от НужныхВещей, от Касл Рок, даже от.себя самой. Ей казалось, что она стоит одна-одинешенькав песчаной пустыне, под выцветшим от беспощадного солнца голубым небом, вдалиот всего живого.

«Азка» стукнулась с легким лязгом о замок молнии на кожанойкуртке.

– Вложите ее внутрь, под куртку. А когда придете домой,спрячьте под блузку. Ее для максимального эффекта надо носить как можно ближе ктелу.

– Я не могу вложить ее под куртку, – словно, в полуснепроизнесла Полли. – Там молния, а молнию я расстегнуть не сумею.

– Нет? А вы попытайтесь.

Тогда Полли сняла одну варежку и попыталась. К своемувеликому удивлению она обнаружила, что в состоянии настолько сблизить подушечкибольшого и указательного пальцев, чтобы ухватиться за язычок молнии и потянутьего вниз.

– Ну вот, видите?

Маленький серебряный шарик упал на блузку. Он казался оченьтяжелым и неудобным. Полли думала: что там может быть внутри, что производиттакое шуршание? Нечто вроде травы, сказал Гонт, но звук не походил на шорохсухих листьев или порошка. Ей казалось, что внутри шуршит тяжелая пустота.

Похоже, мистер Гонт понял ее неприятные ощущения.

– Вы привыкнете, и скорее чем предполагаете. Поверьте мне.

Где-то вдали, в тысячах миль, как показалось Полли, сновазавыли сирены. Они гудели, как обеспокоенные мухи.

Мистер Гонт отвернулся, и как только его взгляд соскользнулс ее лица, Полли стала понемногу приходить в себя. Она была несколькоозадачена, но чувствовала себя при этом совсем неплохо. Как будто только чтопробудилась от спокойного глубокого сна. Ощущение дискомфорта и беспокойстваполностью прошло.

– Руки все еще болят, – сказала она, и это было правдой… нотак ли сильно они болели? Ей показалось, что наступило некоторое облегчение,но, может быть, только показалось… Скорее всего Гонт ее загипнотизировал,убеждая принять «азку». А еще, вероятно, могло сказаться тепло помещения послеуличного холода.

– Я, конечно, сомневаюсь, что обещанный эффект будетнезамедлительным, – сухо произнес мистер Гонт. – И все же попытайтесь.Обещаете, Полли?

Она пожала плечами.

– Хорошо.

В конце концов, что она теряет? Шарик такой крохотный, чтовряд ли будет выпирать из-под блузки или свитера. Ей не придется даватьобъяснения, если его никто не заметит, и это замечательно. Розали Дрейк была быкрайне удивлена, и Алан, суеверный не более, чем высохшее дерево, навернякапосмеялся бы над ней. А что касается Нетти… ну Нетти потеряла бы дар речи, еслибы узнала, что Полли нацепила одну из магических безделушек, о которых она безконца читает в своем любимом журнале «Взгляд В Себя».

– Его нельзя снимать, – продолжал мистер Гонт. – Даже вдуше. Да в этом и нет необходимости. Вещица серебряная и не подверженаржавчине.

– А если сниму?

Гонт покашлял в кулак, как будто растерянно.

– Видите ли, действие «азки» должно идти по нарастающей.Обладатель чувствует себя лучше с каждым днем. Во всяком случае так мне сказал.