— Объяснит что? — выхватил самое главное Джозеф, и Энтони пришлось рассказывать о своем поражении. Однако помощник слушал его со всевозрастающим удивлением, а в конце истории закатил глаза. — Ох уж мне эти высоконравственные господа, которым даже в голову не придет сыграть по правилам негодяя. Кто вам мешает вытереть имя Ходжа из бальной книжки мисс Уивер и вписать вместо него свое? Положенные три танца он уже получил и возмущаться не станет, иначе вскроется вся его махинация. А вы и помолвку по-человечески отметите, и Ходжу нос утрете. Пусть знает, что ты тоже не лыком шит.

Если бы джентльменам дозволялось проявлять эмоции, Джозеф бы сейчас задохнулся в благодарных объятиях старшего товарища. Но, привычно следуя этикету, Энтони лишь с признательностью пожал помощнику руку и, прежде чем возвратиться в Ноблхос, все же поинтересовался, увидел ли тот что-нибудь интересное. Но Джозеф лишь смущенно покачал головой.

— Только то, как Ходж после ужина в одиночестве прикладывался к фляжке, — сказал он. — Очевидно, не все ладно в Датском королевстве, если его на крепкие напитки потянуло.

Энтони, однако, соотнес такую печаль соперника с предположением миссис Бенсон о беременности хозяйки Ноблхоса. Но какова бы ни была причина, а нетрезвый Ходж мог стать куда как страшнее обычного, и Энтони, еще раз поблагодарив Джозефа, поспешил в гостиную.

Полька была в самом разгаре — та самая полька, напротив которой тоже значилась фамилия Ходжа. Опоздав на начало, Энтони решил пропустить и этот танец и лишь вгляделся в круг с желанием найти Элизабет.

И остолбенел.

Вместо осторожных, едва ощутимых касаний спины или пальцев партнерши,

Ходж то и дело норовил притронуться к ее коже. To брал за руку выше локтя, то словно бы невзначай проводил по шее, то пытался удержать Элизабет подле себя после поворота.

У Энтони потемнело в глазах.

В секунду стало наплевать на всю эту публику, на грозивший скандал и дискредитацию себя перед великосветским обществом. Если бы у него вдруг в руках оказался пистолет, Ходж нашел бы свою смерть прямо посреди танцевальной гостиной. И даже мысли о том, что именно его срыва Ходж и дожидается, не могли остановить.

Почти не обращая внимания на перекрывающие дорогу пары, Энтони ринулся вдоль стены на другой конец зала, понимая, что справится и без пистолета, но Элизабет его опередила. Разбила пару и почти бегом покинула гостиную.

Ходж двинулся за ней, подписав себе тем самым приговор.

Не замечая ничего вокруг, дыша одной лишь ненавистью к противнику, Энтони устремился следом. Рванул дверь библиотеки, не успела та закрыться за Ходжем. Встретился взглядом с полными слез глазами любимой — и вдруг овладел собой. Внутри все полыхало, пытаясь разорвать грудь и вырваться на свободу, но в голове созрел четкий план действий. Как правильно советовал Джозеф, чтобы выиграть, надо играть по правилам Ходжа.

— Дуэль? — абсолютно трезвым голосом усмехнулся тот, несмотря на то, что от него совершенно явно разило бренди. — Устроим дядюшке подарок? Как думаете, мистер Рид, он будет счастлив принять вас в свою семью после моей гибели? Или оставим мисс Уивер неотомщенной?

Не дурак. Однако Энтони больше не считал, что у любой ситуации есть только два выхода.

Этому приему он научился в Итоне. Короткий, почти неуловимый выпад, заставивший Ходжа согнуться пополам, и в качестве продолжения — лощеной мордой об стол.

Элизабет ахнула.

Ходж хрюкнул разбитым носом, но голосить не стал, понимая, что правда не на его стороне.

Энтони резко заломил ему руку назад, отлично помня, какая это жгучая боль.

— Дуэль предназначена для джентльменов, а не для такой мрази, как вы, Ходж! — абсолютно ровно произнес он. — Да и мог ли я вызвать на дуэль свалившегося по пьяни с лестницы человека? Что вы там себе повредили? Нос? А рука, часом, не сломана? Или только вывихнута? — и он потянул ее еще чуть в сторону, все-таки вырвав у поверженного противника столь тщательно давимый стон. — У вас, мистер Ходж, помнится, скоро заезды начнутся, а вы столь неосторожны.

— Что тебе надо? — сквозь стиснутые зубы просипел Ходж. — Чтобы сохранить руку?

— Мне — от вас? — презрительно качнул головой Энтони и, рванув второй рукой противника за плечо, развернул его к Элизабет. — Разве что взаимовыгодный обмен. Вы просите прощения у мисс Уивер, а я, так и быть, оставлю вам все четыре конечности в целости. Если, конечно, мисс Уивер согласится принять ваши извинения.

Энтони совершенно не хотелось глумиться над этим зарвавшимся беспредельщиком, вынуждающим его чувствовать себя ничуть не лучше его же. Он предпочел бы как можно скорее избавиться от Ходжа и прижать к груди перепуганную Лиз, судя по всему, желавшую того же самого. Но справедливость требовала удовлетворения, и Энтони ловким движением руки помог противнику сделать правильный выбор.

— Прости, Лизбет, хмель в голову ударил! Клянусь честью, такое больше никогда не повторится! Я вел себя непозволительно и готов сделать все, что угодно, лишь бы загладить свою вину! Веришь?

Ходж говорил слишком весело, чтобы можно было принять его слова за искренние, но Элизабет поспешно кивнула, желая закончить этот фарс, и Энтони отлично ее понимал. Не рискуя быть застигнутым врасплох, он довел противника до выхода при помощи все того же захвата.

— Постарайтесь аккуратнее подниматься по лестнице, мистер Ходж, — посоветовал Энтони, ставя точку в своей победе. — А я пришлю к вам доктора Харви, чтобы он снял с носа отек.

— Буду вам весьма признателен, — сохраняя, несмотря на проигрыш, присутствие духа, отозвался Ходж, и Энтони безучастно подумал, что столь сильный характер мог бы помочь своему владельцу стать великим человеком, если бы он не подался на преступную дорожку. А теперь это был опасный соперник, с которым следовало держать ухо востро. — Только не запамятуйте в своих заботах. Не хотелось бы на фотографиях с кубком плохо выглядеть.

Энтони не менее учтиво поклонился и захлопнул за Ходжем дверь. И вот тут-то осекся.

Как с костром: из самых лучших побуждений он опять явил себя не джентльменом, а уличным мальчишкой, не чурающимся пускать в ход кулаки. И сколько бы он ни защищал Элизабет, она-то всегда оставалась настоящей леди, до которой Антонио Виллани было куда как дальше, чем фермеру Хантеру до вдовы Джорджа Рида.

Дьявол бы побрал эти условности!

Энтони обернулся, снова встретившись со взглядом темных девичьих глаз. Что в них было: благодарность, осуждение? Элизабет смотрела, не отрываясь, а у него засвербело в затылке, выпуская на волю привычных демонов.

— Лиз…

— Я люблю вас, Энтони! — только и выдохнула она, и это было именно тем способом напрочь лишить его самообладания, который всегда действовал безотказно. И который был доступен единственному человеку на земле, отдавшемуся сейчас его объятиям и медленно приходящему в них в себя. — Я так за вас волновалась! — пробормотала у его груди она. — Я ведь сразу поняла, чего Эшли добивается. Он стал вызывающе себя вести, когда увидел, что вы вернулись в гостиную. Рассчитывал, что вы станете выяснять отношения прилюдно и что у него будет повод снова вас подставить. Поэтому я и постаралась увлечь его от посторонних глаз. Я безумно боялась, что вы решите вызвать Эшли на дуэль, и не знала, что предпринять, чтобы не допустить этого. Но вы… вы… Вы просто…