– Шпионите? – недружелюбно пробормотал Лоренцо, едвасдерживая новый прилив раздражения. Он и сам не понимал, что было в этомчеловеке такого, злившего его до исступления. На миг Лоренцо почти свожделением возмечтал: вот бы вызвать его на дуэль и ощутить, как шпага входитв сердце, увидеть, как мертвенной бледностью покрывается лицо, закатываютсяглаза… По вспышке в синих глазах он понял, что незнакомец тоже не прочьпозвенеть острой сталью, однако он изначально был менее обозлен, чем Лоренцо, апотому нашел силы ответить вполне миролюбиво:

– Вы, кажется, нарываетесь на ссору, господин? Что же,охотно отзовусь, хотя и не постигаю, с чего это вас так разбирает. Однако же уменя неотложные дела в Венеции, и вашей милости я смогу уделить внимание лишьпосле того, как их улажу.

– Очевидно, в моих интересах, чтобы вы уладили их как можноскорее, – усмехнулся Лоренцо, силясь с прежним отвращением глядеть на этогочеловека, который почему-то нравился ему все больше и больше. – Не могу лиоказать вам содействие? Я хоть и не коренной венецианец, однако прожил здесьизрядно времени и кое-кого в этом городе знаю.

– Коли так, не знаете ли вы и господина, именующего себяЛоренцо Анджольери? – осведомился синеглазый. – Я, видите ли, прибыл из России…О господи, синьор, что с вами?!

***

Если бы в этот миг Лоренцо дважды ударили по голове теммолотом, которым на Башне часов отбивают время, он, чудилось, не был бы стольошарашен. Болезненная судорога свела его враз оледеневшее лицо, как если бы всякровь вдруг отхлынула от головы и прилила к сердцу. Из России! Ищет его, егосамого!

Вмиг все стало ясно, мучительно ясно. Это любовник Лючии.Она завела его, пока была в Московии, и вот он приехал за нею. Лючия, очевидно,назвала ему имя Анджольери, своего врага, и этот русский правильно рассудил, укого ее искать. Ну что же, Лоренцо может ему сказать, где Лючия. А может быть,даже показать? Может быть, отвезти туда, где она заперта вместе со своимпокровителем, – и добавить в компанию синеглазого красавчика?

Он с ненавистью смотрел на твердые губы, вглядывался вхолодноватые прищуренные глаза. А что, интересно бы знать, она также тихостонала, уткнувшись в его грудь? И сквозь сон прижималась теплыми губами к егоплечу?..

Чудилось, не рукой, а сердцем выхватил он шпагу и с силойпослал ее в грудь противника! И был ошарашен, встретив на полпути его клинок.

Траттория огласилась изумленным воплем присутствующих. Девкибросились по углам. Моряки и рыбаки, прочий сброд мужского пола споро очистилиот тяжелых лавок побольше места и с азартом принялись наблюдать, крикамиподбадривая Лоренцо, в котором сразу признали своего. Иноземцу, понятно, неприходилось рассчитывать на поддержку.

Хозяин с привычкою отчаяния перехватил мальчишку,нагруженного подносом с винными кружками, и быстренько помолился Мадонне, чтобыразошедшиеся синьоры не побили полных бутылок. Пустые – ладно, бес с ними.Пусть бьют!

Шпаги скрестились, и Лоренцо с первых ударов понял, что сэтим русским придется повозиться. Пусть он прихрамывает, но так ловок ипроворен, что любому здоровяку даст фору. Сколько продержится против негоЛоренцо? А может, и вообще не стоит защищаться?.. Но что бы он ни думал,ослабев от боли, пронзавшей душу, а тренированные руки и тело делали своезловещее, лязгающее, грохочущее, смертоносное дело, в то время как взгляды,исполненные ненависти, скрещивались не менее грозно, чем шпаги, и задыхающиеся,короткие реплики разили больней лезвий, ни одно из которых, кстати, еще недостигло цели.

– Значит, это вы! Ты – Анджольери! Как я сразу не догадался,увидев твою звериную рожу!

Русский отшвырнул острие, грозившее проткнуть его левыйглаз.

– Когда-то этот зверь очень нравился твоей потаскухе!

Лоренцо чудом отбил клинок у самого горла.

– Заткнись, не то я сам заткну тебе глотку. Где она? Что тыс ней сделал?

– Тебе описать подробно, ночь за ночью, что я делал с ней? Ане хочешь знать, что она делала со мной? Это куда забавнее!

Клочки черного бархата взлетели в воздухе, иссеченныескользящим ударом, и Лоренцо простился со своим камзолом.

– Ты насиловал ее! Она говорила, что ты зверь, скот!

Белая рубашка русского оказалась располосована от шеи допояса крест-накрест, и Лоренцо взъярился еще пуще оттого, что клинок на волосне достиг живого тела.

– Не думаю, что наша шлюха стоит дороже моего бархата итвоего батиста. Цена ей – медное сольди в базарный день. Может быть, бросиммонетку, кому она достанется?

Чудилось, эти слова, эти безразлично-ядовитые словавыплевывал кто-то другой. Лоренцо слушал их с изумлением и отвращениемпостороннего и понимал, почему синие глаза русского высветились от ненависти исделались подобными серой холодной стали.

– Довольно, ни слова больше о моей жене!

Его жене?.. Лючия – замужем за ним? Но ведь он, Лоренцо,тоже хотел жениться на ней!

Шпага дрогнула, рука повисла, и острие враждебной шпагипрочертило кровавую полосу наискось через грудь Лоренцо.

Он шатнулся. Как назло, единственный неубранный табуретпопал под колени, и Лоренцо тяжело рухнул на него, заваливаясь на стол.

Зрители взревели.

Одно дело – глазеть на красивое сражение, совсем другое – видетьпоражение соплеменника.

– Наших бьют! – проревел какой-то детина слова, понятные налюбом языке без перевода, и толпа ринулась к победителю.

Тот отпрянул, выставив шпагу, острие которой, грознопоблескивая, почудилось вдруг опасным змеиным жалом. Это зрелище на мигохладило порыв возмущения, но этого мига хватило человеку, принадлежавшему кнации, которая, как ни одна другая, знакома с неистовством толпы, чтобы оценитьсвои шансы – и предпринять достойное отступление под напором превосходящих силпротивника.

Поигрывая смертоносным острием, он пятился к двери, сненавистью поглядывая на злобные лица. Черти их побери, прервать поединок вмиг, когда он уже почти заткнул рот этой грязной, гнусной твари! Ну ничего. Несейчас, так потом, он еще прикончит дьявола Лоренцо. А сейчас надо спасаться,ибо, если погибнет он, у Александры не останется ни одного защитника. То есть уЛючии, невозможно привыкнуть к этому имени! Но настоящую Александру тоже ещепредстоит спасти, а потому нужно уносить ноги, да побыстрей.