людей. Постоянный голод и унижения превращают в зверей очень быстро. Айзек знал это слишком хорошо. И весьма вовремя вмешался, когда один из рабов попытался силой заткнуть малышку. Парень уже на следующий день забыл о произошедшем, а вот девчушка, похоже, хорошо запомнила своего защитника.

И вот теперь, поравнявшись с Айзеком, малышка упрямо помотала головой и, увернувшись от рук попытавшейся удержать её матери, побежала к нему. Тут же взвился кнут одного из надсмотрщиков. Пёс инстинктивно рванул вперёд, но запутавшиеся цепи не дали ему сделать и шага, и он кубарем покатился на палубу. Зато успела мать, нагнав девочку и закрыв её своим телом, а мгновение спустя кнут опустился на её худую спину. Женщина вздрогнула, но сумела сдержать крик.

Животные? Позабывшие, что значит быть людьми? Кажется, он поспешил с осуждением.

– Не надо!

Разъярённый надсмотрщик через плечо глянул на не слишком крепко державшегося на ногах парня.

– Не бей её, это из-за меня она нарушила строй.

Мужчина мрачно усмехнулся и окончательно повернулся к Айзеку, оставив в покое рабыню. Женщина не преминула воспользоваться спасительным мгновением и, крепко ухватив дочь за руку, поспешила обратно к толпе пленников, которые тут же сомкнулись у неё за спиной, укрывая от опасности. Впрочем, надсмотрщик даже не оглянулся – он уже нашёл себе новую жертву.

Не спеша обойдя вокруг Айзека, мужчина кивнул.

– Разумеется, из-за тебя, рабское отродье.

Снова взвился кнут, обрушившись на этот раз на плечи парня. Пёс рухнул на колени, но, глянув на перепуганных рабов, сгрудившихся вокруг женщины и рыдающей малышки, проглотил готовый сорваться с губ стон. Выжженная пустота, которая накрепко поселилась в его душе и мыслях, сменилась краткой вспышкой ярости – которая, словно огонёк свечи на ветру, тут же погасла. Вновь уступив место безысходности.

– Доброе утро, Пёс. Смотрю, ты и в ряды остальных рабов сумел внести сумятицу. И что же тебе не живётся-то спокойно?

Айзек едва удостоил работорговца взглядом.

– А вы что встали? Мигом очистить палубу от рабов! – прикрикнул Дьюхаз на надсмотрщиков и прошёлся перед угрюмо понурившим голову Айзеком. – Как спалось, Пёс? Опять мучила бессонница? – Работорговец усмехнулся, довольный собственной шуткой, и пнул парня. – А ну-ка встать! Прояви подобающее уважение к хозяину, раб.

Вставать было мучительно больно, да и сил почти не осталось, но Пёс подчинился – непослушание грозило очередной порцией издевательств. Это он, несмотря на затуманенную, почти не соображающую голову, ещё понимал.

– Отлично, – довольно протянул Дьюхаз, разглядывая измученного пленника. – Скажи-ка мне, раб, а где второй?

Айзек посмотрел на мужчину непонимающим взглядом и хрипло проговорил:

– Кто второй?

– Мой второй раб, разумеется! Ты что, совсем отупел? Где Савьо?

– Не знаю, – безразлично ответил Айзек, чувствуя, что с трудом сохраняет баланс на тонкой грани здравомыслия. – Я его уже очень давно не видел. Может, здесь, а может, где-нибудь ещё.

– Ты мне соврал тогда, в тюрьме?

Пёс внезапно потерял контроль над собой и со злостью выкрикнул:

– Я не знаю! Я не помню! Оставьте меня в покое!

Дьюхаз расхохотался.

– Скоро, раб, ты полностью подчинишься. Ещё пара ночей, и ты станешь просто безмозглой, послушной куклой в моих руках.

Айзек, сам не вполне понимая, что делает, зарычал и рванулся к работорговцу, намереваясь придушить, но цепи мгновенно остановили его.

– Да я смотрю, ты совсем одичал на цепи, Пёс.

Парень рухнул на палубу и закрыл лицо руками.

– Савьо умер…

То он говорил или нет? Может, он уже успел рассказать какую-нибудь другую ложь или даже правду, предав друга, как ему и предсказывали? Айзек вдруг осознал, что совершенно не помнит этого, да и ему, честно говоря, было уже всё равно.

Пёс слышал, как ушёл Дьюхаз, но не пошевелился. Может, он сможет хоть сейчас урвать крупицу сна?

– Подъём! Нечего валяться!

Получив очередной пинок от надсмотрщиков, Пёс сел и с тоской посмотрел на берег – такой близкий и такой недосягаемый. На причале, среди бочек и тюков, ему внезапно почудилось какое-то движение. Не веря своим глазам, Айзек смотрел на две фигуры, которые, ничуть не скрываясь, подходили к ним. Их потрёпанные одеяния, походка, все движения казались парню смутно знакомыми. Было в этих молодых мужчине и женщине что-то такое, от чего сердце защемило. Не произнося ни слова и неотрывно глядя на Пса, они приблизились настолько, что Пёс смог различить лица: задорный курносый носик, бесконечно глубокие чёрные глаза и тёмные длинные волосы девушки; высокий и хорошо сложенный мужчина отличался светлой кожей, прямым носом, крупными чертами лица и открытой улыбкой. Именно такими он помнил их ещё с детства – живущими впроголодь, но неунывающими, любящими, заботливыми.

Айзек встал и попытался подойти к фальшборту, но цепи были слишком короткими, парень не мог сделать и пары шагов. В отчаянии протягивая руки к замершим у края причала фигурам, Пёс прошептал:

– Мама… Папа…

Стройная красавица мама. Самый сильный и самый смелый в целом свете, как был твердо убеждён мальчишка Айзек, папа. Как же он скучал по ним. До сих пор. Несмотря на прошедшие годы и все попытки учителя взрастить в мальчишке ненависть к собственным родителям.

– Эй! Что это ты там задумал, раб? – Один из надсмотрщиков вытащил кинжал и дёрнул за цепь. – Немедленно вернись на место.

Айзек не обратил на него ни малейшего внимания. Он во все глаза смотрел на улыбающихся ему родителей и чувствовал, как всё переворачивается в груди, как невысказанные обида и боль, смешанные со жгучей любовью, рвут на части душу…

– Я сказал, вернись на место, раб! – Надсмотрщик грубо сграбастал плечо Пса.

Невероятная злость и ненависть наполнили Айзека, затмив всё остальное. Развернувшись, парень схватил надсмотрщика за шею и оскалился.

– Я ненавижу вас! Вы отняли у меня всё!

Вывернув противнику руку и вынудив бросить на палубу кинжал, Пёс с бог весть откуда взявшейся силой толкнул мужчину во второго надсмотрщика, и оба его охранника, не удержавшись на ногах, повалились на палубу. С бешено колотящимся сердцем Айзек подхватил валявшийся у его ног кинжал. Матросы уже подняли тревогу, сейчас сюда сбегутся все надсмотрщики во главе с Дьюхазом и Уником. Пёс ткнул острием кинжала в замок кандалов, но скважина была чересчур мала для широкого лезвия. Что ж, оставался ещё один выход.

Айзек посмотрел на остро отточенный кинжал и приставил его к шее – так, по крайней мере, он сам выберет свою судьбу. Или проявит непростительную слабость?

Парень бросил быстрый взгляд на берег, но там, конечно же, не было и следа померещившихся ему родителей. А на палубе уже появились вооружённые до