Передо мной расстилалось открытое всем ветрам – а значит и чужим глазам – пространство. И если подручные Красновского все еще не оставили надежды выследить меня, то лучшего места для обзора подходов к дому Ниткиных нельзя было и придумать. Рисковать не хотелось, поэтому я решил дождаться какой-нибудь оказии. Вот мимо просеменила пожилая женщина с козой на поводке… Нет, в качестве прикрытия обе не годятся. Вот пронеслись мальчишки на велосипедах… Мне за ними не угнаться. Вот пролетела легковушка, оставив после себя плотный шлейф рыжеватой пыли… Стоп! Пыль – замечательное прикрытие. Значит, нужно ждать следующей машины.

Терпение мое было вознаграждено с лихвой: вскоре со стороны леса вырулил мощный «Кировец», волокущий за собой на тросе здоровенную бетонную трубу. Пылищу он, конечно же, поднял невообразимую, зато благодаря этому я смог спокойно пересечь дорогу. Не теряя времени, прытко перемахнул через знакомый забор, свалился в неглубокую ямку и на всякий случай снова затаился, прикинувшись сухим деревом. Сердце тревожно колотилось, но вокруг царила умиротворяющая тишина. Убедившись, что кроме меня в яблоневом саду Ниткиных никого больше нет, короткими перебежками достиг мастерской и юркнул внутрь.

Дверь, ведущую из мастерской в дом, хозяева обычно не запирали, но на сей раз она почему-то была на замке, и это меня несколько озадачило. Конечно, оставался еще путь через главный вход, но я по-прежнему остерегался потенциальных наблюдателей. Поэтому ограничился легким стуком в небольшое окно, соединявшее мастерскую с кухней. Ответа не последовало. Постучал сильнее. На подоконнике с обратной стороны окна нарисовалась взъерошенная мордаха Котофея.

– Привет, дружок, – легко побарабанил я пальцами по окну и стянул с головы бесформенную панаму. – Не забыл меня?

Кот довольно облизнулся, наклонил голову и… ловко поддел лапой запиравший раму шпингалет. Мгновение – и он уже довольно урчал на моем плече. Благодарно потрепав умного котяру по загривку и опустив потом на верстак, я не без труда, но все же протиснулся в оконный проем. Прислушался. В доме было на удивление тихо, молчал даже обычно негромко тарахтящий холодильник. Догадавшись, что хозяева просто-напросто отсутствуют, я поднялся по лестнице в «свою» комнатку. Вся моя амуниция была на месте, так что сборы много времени не отняли. Я даже переодеваться не стал, решив отложить эту процедуру до благословенного поезда.

Вспомнив об оставленных Татьяне на хранение деньгах, откинул диванные подушки и обнаружил за ними бумажный сверток, украшенный кокетливым розовым бантиком. Невольно расплылся в улыбке и с грустью подумал: «Жаль, что приходится покидать гостеприимный дом в спешке, даже не попрощавшись с Татьяной и Федором Богдановичем». Решил непременно написать им пространное письмо из Москвы, а пока ограничился короткой запиской со словами благодарности и своим домашним адресом. К записке приложил три тысячи рублей за проживание, завернул их в ту же бумагу, перевязал той же розовой тесемкой и снова убрал под подушки: наверняка ведь Татьяна, заметив отсутствие моих вещей, туда сунется.

Деньги упаковал в полиэтиленовый пакет и засунул в рюкзак, а телефон с почти разряженным аккумулятором проверил сначала на предмет входящих звонков. Насчитал два от Михаила и один – от двоюродной сестры. Правила хорошего тона обязывали немедленно отзвониться и успокоить обоих – жив-здоров, мол, – однако и это занятие я решил отложить до лучших времен: сейчас следовало торопиться.

Приемлемых вариантов дальнейшего маршрута у меня было три: дойти до главного моста и поймать там попутку; двинуться в противоположную сторону и попытаться повторить маршрут, по которому в день приезда меня доставили сюда с вокзала на мотоцикле; предварительно посетить Чудово и вернуть байдарку Ростиславу. Прикинув и так и этак, я все-таки остановился на последнем варианте, хотя время прибытия на железнодорожный вокзал оттягивал сам себе таким образом на неопределенное время.

Почесав на прощание Котофея за ушком, я покинул дом Ниткиных тем же макаром, как и проник в него, а из самой деревни уходил чужими садами и огородами, сделав изрядный крюк. Выйдя на нужную мне дорогу с противоположного конца Лисовок, я немного успокоился: вряд ли меня здесь ждали. К тому же со стороны я наверняка выглядел либо туристом, либо возвращавшимся с военных сборов солдатиком: усталая походка, котомка за спиной, спортивная сумка в руке, солнцезащитная шляпа на бровях… Бдительности однако не потерял: глазел украдкой по сторонам. Впрочем, ничего подозрительного не наблюдалось. Под раскидистой ивой деревенские девчонки плели венки… На доисторическом велосипеде покатил куда-то дед с бидончиком… У поворота к реке грузовик стоит. Сломался, видимо, поскольку у заднего ската двое мужиков топчутся и на что-то попеременно пальцами друг другу указывают…

Поравнявшись с грузовиком, я, не сдержав любопытства, бросил косой взгляд на боковое окно кабины и обомлел: вплотную прижавшись к стеклу, на меня пристально смотрела… Настя! Торчащие из-под бинтовой повязки рыжие волосы, узкое бледное лицо… Сомнений быть не могло: это была она! В голове автоматной очередью пронеслось: «Почему она здесь? Глаза расширились, значит, узнала… Подойти и спросить, куда она дела мои деньги? Но вдруг ее спутники поджидают здесь именно меня и всего лишь прикидываются, что заняты ремонтом?! Нет уж, лучше не рисковать. Насчет денег письменно потом у ее братца осведомлюсь…»

Ноги сами собой задали жару и припустили вперед. За спиной слышались хлопки железных дверец и громкие мужские голоса, но я уже ломился сквозь кусты вниз по склону, молясь об одном: добраться до байдарки раньше, нежели меня настигнут возможные преследователи. К счастью, мои молитвы были небесами услышаны: лодку я отыскал моментально. На ходу забросив в нее свой багаж, я схватил весло и столкнул посудину в воду. Достигнув стремнины, позволил себе оглянуться, но, сколько ни вглядывался в неровную щетину прибрежных кустов, ни малейшего шевеления в них не заметил. И лишь когда почти уже приблизился к хутору Чудово и собрался причаливать, увидел над тянувшейся вдоль реки дорогой высокий и длинный шлейф пыли.

«Значит, решили следовать параллельно моему движению», – догадался я и пригорюнился: при наличии на хвосте моторизованных преследователей о визите к Ростиславу нечего было и думать. С расстройства я даже перестал грести, переложив нудную галерную работу на речное течение. Сам же, как обычно, предался осмыслению сложившейся ситуации: «Кажется, меня угораздило попасть в очередной переплет… Река для игр в прятки явно не годится: Красновский в любой момент может пустить на прочесывание фарватера быстроходные моторки. С другой стороны, оба берега для меня тоже закрыты: левый кишит кровожадными сектантами, а по правому организована автопогоня. Следовательно, не остается ничего другого, как только… поднажать».

Снова ухватившись за весло, я принялся яростно месить им воду, максимально ускоряя движение своего плавсредства. Вот позади остался хутор Чудово… Вот исчезли из поля зрения мрачные башни монастыря… Вот уплыла в небытие городская пристань… Когда же мускулы, переработав остатки адреналина в крови, запросили отдыха, я вновь занялся созерцанием окрестностей. Собственно, жизнь на реке текла так же, как вчера и как, наверно, год и десять лет тому назад: вдоль левого берега сновали утлые рыбацкие лодки, от правого отползал очередной паром. Других изменений – за исключением надвигавшихся с севера дождевых туч – я не заметил. Никто за мной более не гнался, никто ничем не угрожал.