Пока еще – обычный ребенок… кажется, какие-то зародыши есть… Огонь? Да, нечто подобное. И его мать, похоже, была огневичкой, это видно в распадающейся ауре. И себя она убила, как свечку погасила…

Да и пес с ней, с фанатичкой!

Ребенок есть ребенок. Здесь и сейчас младенец точно не в ответе за своих родителей. А дальше…

Кто сказал, что нельзя вырастить малыша как родного? Он еще первый загрызет любого, кто посмеет оскалиться на империю! Далларен позаботится.

– Работаем! Чтобы ни одна сволочь живой не ушла!

Почти все жрецы Садорена полегли в этот день.

* * *

Придворный маг пришел в себя, когда ему на темечко полилась холодная вода. Очень холодная.

– Ох…

– Что ж вы так, господин хороший? – посочувствовал орк. – Да так неаккуратно!

– А…

Память быстро возвращалась. Боль – тоже.

– Стерва!

Орк покачал головой:

– Вы о девочках так не говорите. Они хорошие.

– Хорошие?! – возвращалось к магу еще и возмущение. – Хорошие?!

Орк выплеснул ему в лицо остатки колодезной воды:

– Если б не они, мэстер, мы бы тут все полегли. Вы бы тела наши откапывали.

Сказано было четко. Маг замолчал. Помотал головой:

– Вы…

– Мы. И девочки – хорошие.

И маг понял.

Если он еще что-то скажет не то… его просто закопают на радость хорошим девочкам. Или со скалы сбросят.

Сегодня три сопливые адептки обрели признательность нескольких десятков тысяч орков. И орки готовы были за них умереть.

Кровники? Да, что-то в этом роде.

Орки знали, кто подарил им жизнь. Кто подарил жизни их близким, их родителям и детям, кто готов был лечь костьми, не пропуская лавину к селениям.

Они не будут ставить памятники. Они не будут вручать ордена и титулы. Но зайди в селение – и тебе расскажут сказку о трех храбрых девочках.

А если в селение зайдет кто-то из адепток, для них всегда найдется место у очага. В любом доме. Еще и передерутся за честь их принимать у себя.

Маг понял. И заговорил о деле – сработал инстинкт самосохранения:

– Надо посмотреть, что там с остатками лавины. Да и насчет примесей в воде…

– Вот и верно, мэстер, – мирно согласился орк. – У девочек-то сил уж не хватило. Можно бы подождать, как они опамятуют, но энто ж когда будет! А дети малые, им водица нужна… Матери волнуются. А баба, сами понимаете, она ж баба!

Маг понял. И пошел заниматься делом. Давно пора.

* * *

– Ваше императорское величество! Разрешите доложить! Убитых жрецов – двести двенадцать. Убитых охранников, или кто тут с ними, наемники какие, – сто пятьдесят пять. Пострадавших пленников – семнадцать. Все взрослые мужчины. Из баб – только одна погибла, на алтаре, значит…

– С ее ребенком что?

– Жив-здоров, государь. Здесь недавно родившая нашлась, так мы ей малыша отдали. Кормит.

Далларен кивнул:

– Мне нужно человек двадцать – проводить к порталу. Меня и пленных. Буду в империи – пришлю подкрепление. Да и маги, наверное…

Легки на помине.

– Государь! – Даран Ашул, один из лучших магов поколения, приземлился с небольшим вихрем.

– Маги оправились, – подвел итог Далларен.

Даран потупился:

– Простите, государь. Даже вспомнить нечего… не предусмотрел.

– Никто бы не предусмотрел. Садорена воплотить хотели, чудом обошлось. Знали, что вы на острове, вот и давили вас – целенаправленно.

Даран только руками развел. Ну да – знать бы, где падать, соломы не достать бы!

Далларен и ругаться не стал. Вместо этого принялся командовать.

Поделить всех выживших гвардейцев на четыре команды.

Выделить двадцать человек для сопровождения… нет-нет. Магам он доверяет, но на острове еще могут остаться жрецы. Магам объединиться в поисковые команды. Жрецов вылавливать и добивать без пощады.

Если обнаружатся еще жертвы – мало ли что, – их собирать и отправлять на материк.

Гвардейцы пусть крутятся пока в три смены.

Одна смена отдыхает, вторая обшаривает остров, третья в лагере. Потом меняются.

Так проще.

Пленники пока остаются на острове, мало ли что? Их еще надо будет сортировать, кого и куда. На алтарь к садореновцам и крестьяне годились, и пираты, и аристократы – очень демократичные взгляды у жрецов. Под ножом – все равны.

А вот когда угроза смерти миновала, оно Далларену нужно – в свой пруд с карасиками щучек запустить? Нет, мы сначала разберемся, что ты за рыбка, а уж потом – плыви себе… если на сковородку не годишься!

Из империи Далларен еще пришлет людей.

На том и порешили.

Гвардейцев делили их капитаны, а Далларен уверенным шагом направился в обратный путь. Хотя так и так, больше всего ему хотелось упасть и уснуть.

Нельзя. Император же? Должен!

Не себе должен, другим. Предкам, потомкам, империи… тяжело жить, когда человек ты только наполовину. А на вторую – символ. И надо соответствовать. Надо…

Так что шел Далларен обратно, ругался про себя, но шел. Сам. И единственной приятной мыслью было, что скоро он увидит Линду.

А еще им надо поговорить. Очень серьезно.

Очень…

* * *

Второй раз девушки пришли в себя уже под утро. Порознь. И в разных местах.

Селия открыла глаза – и опознала покои ректора во дворце. Знает она и потолок этот, и балдахин, и обстановку знает. Она дома. А значит, рядом кто-то есть.

– Рон?

Селию погладили по волосам – успокаивайся.

– Все в порядке, мы победили.

Селия откинулась на подушки. Прикрыла глаза, прислушалась к себе. Хорошо.

– Ты меня подпитывал?

– Разумеется. Ты моя жена, кому, как не мне?

Селия и спорить не стала. Действительно, кому, как не ему? И вообще…

– Что у нас на дворе?

– Ночь.

– У нас есть время поговорить? Ты мне обязательно должен рассказать – я угадала? Садореновцы действительно…

Рональд застонал, притянул к себе супругу и закрыл ей рот самым действенным способом. Поцелуем.

Потом ему за это достанется. Но сейчас ему хотелось… да, ему – хотелось!

И спать!

А не о политике говорить! Самое главное сказано, они победили. В остальном – имейте совесть, дамы! Или хотя бы мужей, что ли, если в браке вам совесть не полагается!