Синдиката, чтобы они согласились на подобную авантюру. Правда, в конце у них все пошло не по плану. Ладно хоть результат все равно положительный.

— Более чем.

— Чего нельзя сказать о вашем подчиненном.

— А что не так с Ачеком? — Мим взглянул на комита финансов с тенью удивления. — Он блестяще выполнил свою задачу. И справился даже в разы быстрее, чем я предполагал.

— Все так, но… — Лот помялся. — Вам не кажется, что ваш агент слишком увлекся игрой в смертепоклонника? Он уже добился масштабного выступления сектантов, часть королевской армии направилась на их усмирение, ослабленный Бахирон Мур на равных схлестнется с республиканцами, а затем они взаимно уничтожат друг друга. Казалось бы, задача выполнена, можно сбавить напор и остановить бессмысленную резню, но он почему-то этого не делает. Вы, наверное, слышали странные слухи о Мертвой Руке. Вас это не смущает?

— Ерунда, — отмахнулся Шеклоз. — Даже если это действительно Ачек По-Тоно, и если именно он руководит смертепоклонниками, то я уверен, что он поступает так, как того требует текущая ситуация. Хотя мне кажется, что Ачек уже мертв.

— Придется поверить вам, — Касирой приложился к бутылке. — А что вы скажете о готовящемся вторжении Кассия Третьего?

Мим чуть не подпрыгнул от неожиданного вопроса. Он был осведомлен о грядущем фасилийском нападении, но вне Тайной канцелярии об этом не мог знать никто.

— Удивлены? — заметил реакцию шпиона комит финансов. — Уж вам ли не знать, что деньги разносят вести не хуже почтовых голубей.

— Удивлен, — признался Шеклоз.

— И что скажете?

— Скажу, что лучше бы вам не слишком сильно распространяться об этом, — жутковатый тон шпиона лишний раз убеждал, что так действительно будет лучше. — Если в Алокрии раньше времени узнают о приближении Кассия Третьего, то весьма вероятно, что народ, переключив на него свое внимание, посчитает непредвзятого и уважаемого в своей стране фасилийского короля спасителем и миротворцем, человеком, который избавит их от ужасов гражданской войны и достойно примет алокрийскую корону, потеснив кровожадных Бахирона и Илида. Как вы понимаете, это не входит в интересы Комитета.

— Весьма доходчивое объяснение. Но если о Кассии никто не знает, то это совсем не значит, что его нет, — слегка заплетающимся языком заметил Касирой. — Он идет войной на Алокрию. Возможно, его войска подходят к Силофским горам уже сейчас.

— Скорее всего, так и есть, — невозмутимо согласился Шеклоз. — Но не стоит волноваться, у Комитета достаточно времени, чтобы встать во главе объединенной страны и затем дать отпор Фасилии.

— И что же даст нам необходимую отсрочку?

— Генерал Апор с силами инквизиции и Светоносные, — все так же невозмутимо ответил шпион. — Я не вникал в дела монахов, это вообще сделать очень затруднительно даже мне, но за инквизиторами мои люди следили очень внимательно. Уж не знаю, что у них на уме, но они стоят в Силофских горах и готовы встретить армию Кассия. И это дело защиты не страны, а веры. Они не отступят.

Касирой понял, что ему надо бы удивиться, но, кажется, он был уже окончательно пьян.

— Монахи, окутанные вековыми тайнами и загадочными слухами, и доблестный генерал Апор По-Трифа, — пробормотал комит финансов. — Мы собираемся выиграть немного времени за счет сил мифа и марийца. Отличный план, нечего сказать…

— Стоит уже начать избавляться от бессмысленных ярлыков "мариец" и "илиец", — строго заметил Шеклоз. — Когда к власти придет Комитет, будет единая Алокрия, в которой живут только алокрийцы. И сейчас ваш сарказм неуместен, мастер Касирой. Генерал По-Трифа действительно доблестный воин, под началом которого сейчас находится более тысячи солдат инквизиции. В условиях Силофских гор они могут на равных сражаться с армией, превосходящей их числом в десятки раз. И я уверен, что Светоносные тоже не будут стоять в стороне, хоть мы о них почти ничего не знаем. Так что, да, мы собираемся выиграть время за счет мифа и марийца.

Касирой Лот поставил пустую бутылку на землю и поднялся со скамьи, собираясь уходить из сада с понурыми деревьями. Солнце практически скрылось за горизонтом, мягко расстилая за собой звездное покрывало ранней ночи.

— Раз так, то ладно, — буркнул опьяневший комит. — Да защитит нас Свет. Буквально…

* * *

— Тень.

Сидящий с закрытыми глазами настоятель произнес одно единственное слово после продолжительного молчания, как будто пробуждаясь ото сна. Апор взглянул на него, но ничего не сказал. За три недели пребывания в поселении Светоносных он уже привык к их странностям. В принципе, из всех монахов разговаривал только настоятель, но по большей части его слова оставались непонятными, как бы инквизитор ни старался вникнуть в их суть.

— Свет ниспадает на людей, и они отбрасывают тень. Это правильно. Но когда тень начинает выступать против света — это неправильно.

В снежной норе вновь повисла тишина. По-Трифа некоторое время сидел, ожидая продолжения, но его так и не последовало.

— Это как-то относится к нашему пребыванию здесь? — наконец спросил генерал.

— Все взаимосвязано, — ответил настоятель, глядя сквозь инквизитора, словно его здесь и не было. — Свет, тень и человек. Но вести людей должен именно Свет, тень лишь подражает ему, искажает, является его противоположностью. Она же увлекает человека во мрак.

Апор вздохнул и прислонился спиной к снежной стенке, закрыв глаза. Каждый раз одно и то же. Не понятно — то ли Светоносные блаженные мудрецы, то ли сумасшедшие фанатики. То ли святые пророки, то ли безумцы, потерявшие счет времени. Или сразу все одновременно.

Инквизиторы уже достаточно долго жили среди монахов на высокогорном плато, но так и не смогли пробраться сквозь завесу тайн, окутывающую Светоносных с незапамятных времен. Очевидно было лишь одно — Спектр всех обманул, они никак не могли быть отступниками. Так сказал генерал По-Трифа, но сильнее его слов подействовал льющийся с неба мистический свет, прорывающийся сквозь плотную пелену туч, которые притягивал к себе горный пик. Этот свет изнутри согревал монахов и солдат, наполнял их души спокойствием, они больше не чувствовали ни голода, ни усталости. Три недели инквизиторы питались одним лишь талым снегом, но были бодры телом и духом. Благословление Света говорило само за себя. Но что дальше?

— Я чувствую приближение тени, Апор.

По-Трифа приоткрыл глаза и посмотрел на старца. Со стороны могло показаться, что настоятель просто дремал и говорил во сне. Но нет, это его обычное состояние. Инквизитор знал о нем, потому что в последнее время ни на шаг не отходил от монаха, добиваясь хоть какого-то внятного ответа. Обычно за день из настоятеля невозможно было вытянуть больше двух фраз, но сегодня он был необычайно разговорчив.

— Что ты подразумеваешь под