— Мрак, что ведом местью, алчностью и властолюбием. Ополчившись против Света, он оставит от него лишь пустую оболочку, низвергнув все святое в пучину теней.

Снова невнятный ответ. По-Трифа откинулся назад. Все бессмысленно. Их священный поход, преследование Светоносных, нахождение здесь. Они следовали лжи все это время. И непонятно, насколько правильным было решение инквизиторов остаться в Силофских горах.

— С ним движется Спектр и огромная армия.

Апор насторожился.

— Карпалок Шол? — уточнил генерал. — Он идет сюда?

— Да, — настоятель открыл светло-серые глаза. — Их мы ждали.

Не сказав больше ни слова, он выбрался из снежной хижины. По-Трифа последовал за ним. Он надеялся, что ожиданию пришел конец, но боялся новых разочарований.

Остальные монахи уже стояли на краю высокогорного плато и смотрели на северо-восток, где за горными массивами раскинулись обширные земли Фасилии. К Апору подошел Каматор Тин и, кивнув в сторону замерших Светоносных, доложил:

— Они разом поднялись, бросили все свои дела и встали на краю плато. Насколько я понимаю, это неспроста. Я уже отдал приказ готовиться к… к чему бы то ни было. Все правильно, генерал?

— Да, — ответил По-Трифа, всматриваясь в горизонт. — Веди всех сюда. Скоро мы будем спускаться в ущелье.

Каматор отправился раздавать указания и подгонять солдат, расслабившихся за три недели бездействия. Апор, разминая руку, которая месяц назад была похожа на прогнившую древесину из-за нанесенного им же увечья, приблизился к настоятелю Светоносных. Ледяной ветер пробирал до самых костей, но монахи не обращали на него внимания и неподвижно стояли в одних лишь легких робах, устремив свои взгляды вдаль.

— Мы ждали фасилийцев? — спросил Апор, плотнее закутываясь в плащ. — Они и есть угроза Свету? Это же просто люди…

— Дело не в людях, — не отрывая глаз от ущелья, ответил настоятель. — А в той тени, что движет ими. Фасилийцы, алокрийцы, кажирцы, дикари — это неважно. Поклоняться Свету Неугасаемому, Свету Солнечному, идолам или духам — тоже неважно. Мы следуем одной истине, и не можем допустить ее искажения ради самых низменных чувств и желаний. Мраком, что надвигается на нас с фасилийскими войсками, движет ненависть, неправедная месть, зависть, алчность и властолюбие.

"Как будто в Алокрии этого всего нет", — подумал Апор.

— Есть. Конечно, есть, — внезапно произнес старец, заставив инквизитора вздрогнуть. — И будет еще больше, если мы не остановим надвигающуюся на нее тень.

Сразиться за идеалы Света с армией Кассия Третьего. Религия будет бороться с политикой. В иной ситуации Апор бы посмеялся над абсурдной ситуацией — противостояние двух принципиально различающихся вещей, которые никак не затрагивают интересы друг друга. Но после того как вскрылась ложь Спектра, мир для всех инквизиторов перевернулся, они потеряли свое место в этой жизни. Лишь мистический свет на плато не давал им упасть в пучину отчаяния и уныния, он подталкивал вперед, заставлял жить и дарил надежду.

По большей части Церковь не имела ничего общего со Светом, и святости в ней было не больше, чем в рядовой конторе какого-нибудь ростовщика. Что уж говорить про инквизицию, которая все это время выполняла преступные приказы, пытала и убивала людей, следуя словам фальшивых пророков. Пришло время искупить свою вину.

Апор в гневе сжал кулаки. Вот где их место, прямо здесь. Они должны столкнуться с фасилийцами, колоть, рубить, резать, разрывать их плоть зубами, душить голыми руками, пока не покажется Спектр. Карпалок Шол, человек, который осквернил и уничтожил алокрийскую Церковь, мерзкий еретик во главе святого столпа мироздания. Приговор ему уже вынесен, инквизиция покарает его и восстановит священную справедливость.

— Что вы намерены делать с фасилийцами? — спросил По-Трифа, хотя ответ был очевиден.

— Если тень не отступит, упершись в свет, то нам придется отгонять ее силой.

— Для меня и одиннадцати сотен инквизиторов будет честью биться рядом со Светоносными за правое дело, — генерал почтительно поклонился. — Мы выжжем с лица земли Спектра со всей его мерзкой ложью, а затем уничтожим остатки его еретической церкви в Алокрии.

— Ты заблуждаешься, Апор, — произнес настоятель и, оторвавшись от созерцания горизонта, так взглянул серыми глазами на инквизитора, что того охватил трепет перед старцем. — Церковь не так плоха, когда в ней есть Свет. Люди обращаются к вере и находят для себя смысл жизни, познают единство мира и своей души, избавляются от страхов, находят мудрость, успокоение и порядок. Спектр забыл об этом, и оставил после себя лишь пустую скорлупу, которая уже вся покрылась трещинами.

— Но как бы хороша ни была Церковь, она все равно не имеет права говорить от имени Света! Значит, это ересь, и она должна быть уничтожена.

— Если Церковь несет добро людям, то так ли важно от чьего имени она действует? — старец улыбнулся, кажется, во второй раз за все это время.

— Нет, но… — смутился Апор.

— Никто не может сравниться со Светом, никто не может познать его, говорить от его имени, — продолжил настоятель. — Но отгонять горе, боль и печали, дарить радость, благо и любовь — значит следовать идеалам Света. От Церкви большего и не требуется.

— Но ты сам сказал, что от нее осталась лишь скорлупа, — заметил По-Трифа. — Мы ничего не можем сделать.

На северо-востоке показалась тонкая темная ниточка, растягивающаяся по ущелью. Авангард фасилийской армии.

— Ты можешь, — заявил сероглазый старец. — Даже следуя лжи и выполняя преступные приказы Спектра, ты все равно был верен Свету. И в самый темный час он проливал на тебя свое сияние, взращивая зерно истины в твоей душе. Ты достоин возглавить новую Церковь в Алокрии.

— Я? — изумился Апор. — Но ты ведь настоятель Светоносных, кому как не тебе вести людей к идеалам Света!

— Церковь нуждается в том, кто готов искупить грехи, осознал свое место в жизни. Сюда движутся люди, которые хотят использовать святую веру в своих низменных интересах. Мы будем противостоять этой порче, сколько сможем. Но оплот Света будет воздвигнуть не здесь и не нами, а тобой. Так должно начаться возрождение истинной Церкви.

Колонна людей в ущелье подходила все ближе. Уже можно было разглядеть штандарты и знамена Фасилии. Апор обернулся и встретился взглядом с Каматором и десятком инквизиторов. Они стояли в полном боевом облачении, изношенные плащи со священным символом в виде треугольника развевались на ледяном ветру. Солдаты понимали и принимали свою участь со смирением, которому учила их святая вера. Но это смирение горело в их глазах яростной отвагой и священным рвением поборников Света. Главный дознаватель повернулся к ним, почти весело сказав:

— Вы все слышали. Передайте остальным, что очень скоро мы сразимся за