Без лишних вопросов инквизиторы направились к стоящему неподалеку небольшому войску, которому выпала судьба стать первой линией обороны Алокрии.

— Ну что, генерал, — Каматор подошел к Апору. — Тебе пора двинуться в обратный путь.

— Я не могу вас бросить.

— Должен. И ты нас не бросаешь, мы сами остаемся, чтобы дать тебе больше времени, — Тин указал на сгущающуюся черноту внизу ущелья. — Когда фасилийцы вторгнуться в Алокрию, они не должны спокойно сеять ересь на руинах нашей Церкви. Кассий, его солдаты, Спектр — неважно, все они натолкнутся на возведенный тобой бастион Света, который будет оберегать истину и не подпустит к людям ложь, что несут эти отступники.

Слишком много слов для молчаливого Каматора. Но он говорил от чистого сердца, верил в свои слова и был готов сражаться до последнего вздоха, чтобы его надежды воплотились в жизнь.

— Принимай командование, старый друг, — По-Трифа крепко пожал руку дознавателя. — Да защитит нас Свет.

— Да защитит нас Свет.

Спустя несколько суток Апор все еще продолжал мысленно повторять слова Каматора и корить себя за то, что не сказал ни слова своим солдатам. Да он бы и не смог. Чувство вины и внезапно появившийся долг боролись внутри него, но генерал все же понимал, что поступал правильно. Пройдя столь долгий путь, чтобы узреть истину, ему пришлось идти на невероятную жертву — оставить своих людей один на один с многотысячной армией Кассия. Да, они сами пожелали остаться, но он все равно чувствовал ответственность за их скорую гибель.

Значит, она не должна быть напрасной. Церковь будет восстановлена, Свет снова засияет над Алокрией. Если что и может вернуть равновесие и мир в эту полуразрушенную страну, то только истинная вера, единственное, что объединяло Марию и Илию на протяжении веков. Они забыли ее, и на Апора По-Трифа возложена священная миссия — донести до всех идеалы Света, невзирая на жалкие потуги еретиков и предателя Карпалока Шола.

Генерал брел по каменистым склонам Силофских гор. По мере отдаления от Светоносных мистическое сияние ослабевало, и теперь его настигло мучительное чувство голода. Ужасная усталость валила с ног, холодный ветер продувал насквозь. Плащ почти не спасал инквизитора от неприветливого дыхания гор, за два месяца походной жизни он заметно поистрепался. Все усложнялось еще и тем, что Апор отказался идти долгой дорогой по ущелью, а направился к крепости Силоф прямиком через изнуряющие перевалы, опасные хребты, ледяные пики и крохотные долины, в которых обитали смертоносные хищники. Обратный путь будет очень непрост, но нехватка времени вынуждала рисковать жизнью.

Поскальзываясь через каждый шаг, По-Трифа взобрался на очередной уступ и посмотрел на северо-восток. До него не доносились звуки сражения, он не видел ни фасилийцев, ни инквизиторов с монахами. Но туда, где они должны были быть, падали лучи самого чистого света, прорезая плотную черноту туч.

Апор По-Трифа плотнее закутался в рваный плащ и продолжил свой путь. Их жертва не будет напрасной.

Глава 25

Едва пробивающиеся сквозь плотные облака лучи солнца поблескивали на остром лезвии ножа для кройки кожи. В последнее время Ванар все больше замыкался в себе, он был подавлен ухудшающимся состоянием Паланы. Жена сапожника практически не спала из-за постоянной боли в переломанных ногах, она сильно исхудала и с каждым днем становилась все слабее. Молчаливая, погруженная в скорбь по утраченному навсегда легкому полету танца, отрешенная от всего мира, некогда жизнерадостная женщина постепенно теряла связь с реальностью.

Семья Пока и Ранкир остановились в небольшом илийском городке со странным названием Спасение. Оно очень подходило этому тихому месту, окруженному непроходимыми лесами, которые скрывали его от ужаса войны, царящего во всей Алокрии. За две недели Ванар успел прослыть сапожником с золотыми руками, а немного потренировавшись, он начал ловко кроить жилетки, сумки, ремни, сбрую и прочие необходимые в хозяйстве вещи из кожи. Горожане сами приносили материал и не скупились при оплате, восторженно разглядывая плоды труда столичного мастера.

Сидя на крыльце таверны, Ванар еще раз внимательно осмотрел мельчайшие царапинки на лезвии ножа и натянул ремень для заточки.

— Сегодня за весь день опять ничего не съела, — мрачно сообщил сапожник, обращаясь к вышедшему из таверны Ранкиру.

"Кто бы говорил".

Усатый мастер и сам исхудал из-за бесконечного беспокойства за жену, от которого он мог спастись, только если с головой погружался в работу, забывая обо всем на свете. Толстячком его уже никак нельзя было назвать.

— Вам бы и самому не мешало отдохнуть, мастер, — произнес Ранкир, присаживаясь рядом.

— Да что со мной станется… А вот местные жители нормального кожевника за свою жизнь ни разу не видели, не оставлять же их нужды без внимания.

Плавные движения скользящего по точильному ремню ножа гипнотизировали. Мит приложил некоторые усилия, чтобы оторвать взгляд от пляшущего лезвия. Будучи убийцей, он и забыл, что заточенная сталь умеет не только убивать, но и помогать людям.

— А как же ваши собственные нужды?

Ванар поднял на Ранкира глаза, обрамленные нездоровыми синяками.

— Да что со мной станется, — повторил он, возвращаясь к заточке. — А вот Палана…

— С ней все будет хорошо, — уверенно заявил Мит. — Я в это верю, и вы должны поверить.

Сапожник печально улыбнулся, следя за ножом.

— Добрый ты человек, Ранкир, — с благодарностью в голосе произнес Ванар. — Я рад, что ты с нами. Спасибо.

"А ведь мы давно уже вышли из Марии, прикрытие нам больше не нужно. Могли бы спокойно отправиться в Донкар самостоятельно".

— Все совсем не так, — не обращая внимания на Тиурана, возразил Ранкир. — Я ведь почти не рассказывал о себе, вы ничего не знаете о моем прошлом.

— Но оно ведь в прошлом, так? Значит, незачем об этом говорить. Сейчас ты с нами, и мы все этому рады. Я, Палана и Дорана очень тебя полюбили.

Убийца смутился, ему пришлось сильно постараться, чтобы взять себя в руки. Он не привык к тому приятному чувству, которое кровью прилило к его голове. Порой его могли вывести из равновесия самые обычные слова, которые звучат в нормальных семьях. Он ведь просто не знал, что это за слова и как их слушать.

— Тогда мы все вместе должны помочь Палане, — решительно произнес Ранкир. — Любовь дочери и забота мужа для ее здоровья сейчас важнее всего. Все в ваших руках, мастер Ванар.

Порхающий в руках сапожника нож замер, а спина мужчины мелко задрожала.

"Не очень хорошо у тебя получается утешать, особенно человека в полной безнадеге. Ты